тель.
Автобус медленно трогается, и я вижу, как из переулка выбегает Сын
героя с венком в руках. Он растерянно оглядывает готовые поехать машины и,
увидев свободные места в редакторской "Волге", дергает дверцу. Пока он
втискивает венок на заднее сиденье, я успеваю прочесть на ленте: "Другу
Толе".
Слышу (откуда-то издалека) голос Понимателя:
- Сын героя боялся Толю. Такие, как он, всегда боятся таких, как
Толя. Сын героя боялся Толю и завидовал ему.
Сына героя зовут Игорем.
- Мне больше нравится, как назвал его ты. В этом есть смысл.
- Откуда ты знаешь, как я его назвал? Кто ты, Пониматель?
- Пониматель и есть, только с маленькой буквы. Это не прозвище, это -
призвание.
- Телепат по призванию... Или нет, иллюзионист в маске
сумасшедшего...
А рядом, у моих ног, лежит в деревянном ящике Толя - совесть
редакции. Нелепый разговор, и все - нелепо.
- Ни то и ни другое, - отвечает Пониматель. - Все дело в бомбе. Нет,
не в атомной, в каждом из нас спрятана бомба во сто крат ее страшнее.
Помешать катастрофе может только _п_о_н_и_м_а_н_и_е_ человека человеком.
Потенциально к этому готовы все люди; но ждать - смерти подобно, и они, -
Пониматель вдруг машет рукой вверх, в потолок автобуса, - они решают
ускорить естественный эволюционный процесс. Они отбирают по каким-то им
одним ведомым признакам группу людей и будят в них _п_о_н_и_м_а_н_и_е_.
Шизофренический бред, замешанный на благородных помыслах и
безудержной фантазии, стирающий грань между откровением и прописной
истиной.
- Они - зеленые человечки?
- Называй их как тебе нравится И верь мне.
Он возвращает меня к действительности. Только ненормальный способен
вести такие речи, сидя подле покойника в автобусе-катафалке. Передо мной
снова тот Пониматель, которого я знаю давно, - назойливый, но безобидный
чудак. Необъяснимое и необъясненное сразу о |