иться треклятый
конденсатор и каждый бы задрал ноги еще выше. Но случилось с ним. И
ироническое отношение: а еще с высшим образованием, а еще в очках и т.п.
установилось к нему.
Авторитет можно было восстановить только результативной работой. Но и
научная практика в ЦЗЛ была у Юрия Ивановича не ахти какая: проверка
газоразрядных трубок в предельных режимах. По бесхитростности и однообразию
это занятие напоминало УИРы (учебно-исследовательские работы), которые он
выполнял на третьем курсе. На этом не развернешься.
Единственной отрадой для души, ума и тела Юрия Ивановича была жена
Нина. Но и в семейной жизни чем далее, тем становилось сложнее. Сложно было
жить в прыймах, сложно было, что там имелась достаточная площадь из-за этого
Передерия не ставили на квартирный учет. Сложно было, что Нина не работала
(по мнению ее мамы, замужней женщине работать не пристало, по мнению Нины в
Таращанске не было ей занятия по призванию) и от безделья начала
стервозничать. Сложно было и то, что Нине предстояло стать мамой, а она не
хотела: та ее реплика, чтобы не иметь детей, была не случайной, именно об
этом они тогда и спорили. Но Юрий Иванович самолюбиво настоял на своем: мало
того, что в него не слишком верят на работе, так не верят и дома, не верят,
что он сможет содержать семью.
Словом, и забот, и неудовлетворенности своим положением у Передерия
было сверх головы. Выход ему виделся один: диссертация. С ней были связаны
все его помыслы. Юрий Иванович поступил в заочную аспирантуру, сдал
экзамены, лысел над монографиями, кои отнимали у него остатки
самостоятельного мышления, руководил дипломницей-заочницей своей лаборанткой
Зосей, втолковывал ей то, чего и сам порой не понимал, злился на ее
непонятливость. Именно ради будущей защиты он взялся читать лекции от
местною отделения общества "Знание" чтобы выработать дикцию, плавность
жес |