ебо> писалось бы просто <кайя>... Правда, Центурион? - Зоряна
волновалась, казалось, даже боялась читать дальше, ожидала, пока я не
сказал: <Да, Зоряна, было бы просто кайя>. Затем она снова продолжила: -
<...тот не должен читать эту книгу, потому что лишится разума и станет
называть черное белым, будет хотеть пить, но пойдет прочь от источника,
будет голоден, но пойдет прочь от пищи, будет избегать всего большого и
малого, всего доброго и злого, и все станет непонятным для того, кто не
постиг тайн неба>. Вот здесь, Центурион, написано просто <кайя>...
<...тайн великого и малого... Все станет непонятным и страшным, но, даже
убегая от всего, никто не минует зерен Вечного Мейбомия, не минует
искушения увидеть невиданное, ибо и сами дилиаки не устояли перед
искушением этим...>
Перевернули страницу.
<Оставил я родных своих, попрощался. Мало кто возвратился от
дилиаков, но я подумал так: жизнь пройдет, и умру я, и не увижу Далеких
Земель, уподобясь дереву, прикованному корнями, не увижу страшных
дилиаков...>
Затем несколько строчек были совсем неразборчивы - буквы стерлись.
Зоряна продолжала с середины фразы:
<...странных слов, что подобно семенам прорастут потом странными
мыслями. И отважился я испытать счастье свое. Долго я шел, спрашивая всех:
где земли лежат дилиакские. Мне показывали, кто знал, а кто не знал, тот
лишь смотрел сочувственно. Ибо каждый слышал рассказы страшные. Шел я
долго. Сто и одиннадцать раз всходило надо мной солнце. Наконец увидел я
на горизонте пустыню и понял, что достиг цели, пришел в земли дилиакские.
А когда ступил на первый камень коричневый, я испугался, и ноги мои
подкосились. Упал я обессиленный и даже не заметил, когда подошел Он.
Открыл я глаза и закрыть их уже не мог. Словно окаменел. Надо мной стоял
дилиак. Множество глаз на голове, как и рассказывали, зеленый, блестящий и
раза в три в |