. И даже со всей вселенной. У нас есть то, что мы называем
парасимволами.
- Я о них слышал. И даже видел их.
- Но в таком случае неужели вам не захотелось взяться за решение этой
проблемы, доктор Броновский? Не захотелось узнать, что они означают?
- Нет, не захотелось, доктор Ламонт, поскольку никакой проблемы тут
нет.
Ламонт бросил на него подозрительный взгляд.
- Вы что, их уже прочли? Броновский покачал головой.
- Вы меня не поняли. Проблемы нет, потому что их вообще нельзя
прочесть. И я этого не могу. И никто другой не сможет. Для этого нет
исходной точки. Когда речь идет о земном языке, даже самом мертвом, можно
с достаточной уверенностью рассчитывать, что найдется живой язык или
мертвый, но уже известный, который окажется с ним в родстве, пусть самом
отдаленном. И даже если такой аналогии не отыщется, можно исходить хотя бы
из того, что на этом языке писали люди и их мыслительные процессы были
человеческими, сходными с нашими. Это уже опора, хотя и слабенькая. Но к
парасимволам ни один такой способ не приложим, то есть они слагаются в
задачу, заведомо не имеющую решения. А задача без решения - не задача.
Ламонт сдерживался, чтобы не перебить его, лишь с большим трудом. Но
тут его терпение иссякло:
- Вы ошибаетесь, доктор Броновский! Не подумайте, что я хочу учить
вас вашей профессии, но вы ведь не знаете ряда фактов, которые установили
люди _м_о_е_й_ профессии. Мы имеем дело с паралюдьми, о которых нам
практически ничего не известно. Мы не знаем, как они выглядят, как они
мыслят, в каком мире обитают. То есть мы не знаем почти ничего о самом
главном, о самом основном. В этом отношении вы правы.
- Но соль, по-видимому, заключается в "почти", не правда ли?
Броновский как будто нисколько не заинтересовался. Он достал из
кармана пакетик с инжиром, распечатал его, сунул ягоду в рот и протянул
пакетик Ламонту, но тот покач |