.
Еще четверо суток упорно шли на север, туда, где на карте были пунктиры
вероятных курсов одиночных русских судов. Когда лодка всплывала для
подзарядки аккумуляторов, в люки со свистом врывался ледяной ветер. Но
никакой ветер и даже вентиляторы не могли выдуть застоявшийся, загустевший,
сырой смрадный запах - смесь пота, выхлопных газов, одеколона, гальюна и
камбуза.
5 января в 2 часа 30 минут по Гринвичу Карл Турман, намертво вцепившись
в леер, вглядывался с мостика в горизонт, постепенно очищавшийся от туч.
Появились первые блики северного сияния, и это улучшало обзор. Снизу
раздался возглас рулевого:
- Командира вызывает радист.
Оказывается, наблюдатели с Медвежьего засекли в 15-2 милях южнее
острова одиночный пароход. Скорость и тоннаж определить не удалось, так как
судно ушло на юг и быстро скрылось.
Теперь не упустить случай, не разминуться в безбрежном океане, не
отдать добычу двум лодкам, что болтаются между Ян-Майеном и Исландией. Нужно
угадать действия русского капитана. Он, конечно же, шарахнется от Медвежьего
как черт от ладана, но далеко на юг бежать не посмеет, чтобы не врезаться в
зону патрулирования авиации. Итак, миль двадцать на юг, потом поворот - и во
все лопатки на запад. Значит, район перехвата... Карл дал вахтенному
штурману курс. Невидимая с поверхности океана лодка пошла вперед,
вслушиваясь в шорохи моря. Приказал выжимать полный, самый полный. Сам
отправился в "келью", лег на койку. Надо беречь силы для напряженных часов,
которые предстоит пережить во время охоты. Он засыпал и снова просыпался.
Отказался от завтрака, но лишь через десять томительных часов акустик
доложил:
- Есть шум винтов.
Карл вскочил с койки, в два прыжка оказался возле акустика, сорвал с
его головы наушники, прижал теплый резиновый блин к уху. Сквозь многоголосие
моря доносились едва слышный шум и звук, похожие на ле |