Книга "Ортодоксия", Честертон Гилберт, Кит.

Краткое описание/вступление:

го достичь. Часто можно услышать: "Что хорошо в 
одном веке, 
плохо в другом". Это вполне разумно, пока подразумевается, что есть определенная

цель, к 
которой в разные времена стремятся разными способами. Если женщины мечтают быть

изящными, то, возможно, сегодня они совершенствуются худея, а завтра - толстея.

Но нельзя 
утверждать, что они станут лучше, если перестанут стремиться к изяществу и 
пожелают стать 
прямоугольными. Если идеал меняется, что же будет с прогрессом, которому 
непременно 
требуется цель? Ницше высказал бессмысленную идею, будто люди некогда видели 
добро в 
том, что мы ныне зовем злом. Будь это так, мы не могли бы говорить, что 
превзошли предков 
или хотя бы отстали от них. Как вы догоните Джонса, если идете в другую сторону?

Дискутировать о том, выпало ли одному народу больше счастья, чем другому 
несчастья, - все 
равно что спорить, сравнивая пуританизм Мильтона  с толщиной свиньи.
     Правда, человек (неумный) может менять свою цель или идеал. Но, став 
идеалом, само 
изменение пребудет неизменным. Если поклонник изменения хочет оценить свои 
успехи, он 
должен быть верен идеалу изменения, он не смеет заигрывать с идеалом 
однообразия. Прогресс 
сам по себе не может прогрессировать. Стоит заметить, что, когда Теннисон, 
пылко, но 
довольно неубедительно восхвалял идею бесконечного изменения, он инстинктивно 
использовал метафору, годную для описания тюремной скуки. Он писал: Пусть 
великий мир 
несется в изменений колее .
     Он представлял себе изменение неизменной колеей, и так оно и есть. 
Изменение - чуть 
ли не самая узкая и жесткая колея, в какую только может попасть человек.
     Но главная беда в том, что эта идея полной смены принципов делает мысль о 
прошлом 
или будущем невозможной. Теория полной смены принципов в человеческой истории 
лишает 
нас не только удовольствия чтить наших отцов, но и современного, более 
утонченного 
удовольствия презирать их.
     Это скудное перечислени