Книга "Песчаные всадники", Юзефович Леонид

Краткое описание/вступление:

быстро сунул ее в рот и вдруг увидел, что от их
юрты по направлению к палатке Унгерна бежит Жоргал.  Мать его не замечала.
В  это время она пыталась выковырять пулю у  Больжи из-за щеки и не могла,
поскольку действовала осторожно,  боясь,  как бы  он нечаянно не проглотил
эту пулю.
     Все  расступились перед Жоргалом.  Он  подошел к  Унгерну,  опустился
перед ним на колени.
     — Кто ты? — не узнавая, спросил Унгерн.
     — Его брат,  —  Жоргал указал на Больжи.  — Три дня назад я убежал от
тебя, а теперь опять пришел. Возьми меня в свое войско!


     На фотографии у Жоргала были толстые щеки, толстая шея, небольшой рот
с упрямо оттопыренной нижней губой.  На Больжи он ничуть не походил,  даже
на молодого Больжи,  чья фотография —  туманно-желтая, словно вытравленная
кислотой,  тоже имелась в  этом ряду.  Видимо,  Больжи до сих пор хотелось
быть похожим на старшего брата.  Над судьбой Жоргала грустила Аленушка,  а
мы сидели за столом,  курили,  пили чай и  ели кровяную колбасу без хлеба.
Вокруг желтели ананасы.
     Больжи взял пустой стакан, перевернул кверху донышком.
     — Вот субурган.  Видел его?  Тут палатка стояла.  — Рядом он поместил
спичечный коробок.  — А наша юрта совсем близко была.  — Больжи подвинул к
стакану консервную крышку,  которую мы использовали как пепельницу, но тут
же передумал и вместо крышки поставил тарелку с колбасой.  — Большая юрта.
Хорошая.
     Я  понял,  что  крышка не  может дать мне  наглядного представления о
размерах юрты.  Только тарелка.  По  ободку ее  шла  надпись,  обрамленная
венком из колосьев: «Предприятия общепита под огонь рабочей самокритики».
     — Тут дорога.  —  Между тарелкой и  стаканом лег нож.  —  По ней он и
бежал.  Я хотел закричать:  «Жоргал!» Да пуля во рту.  Мешает... Понять не
могли, что он задумал.
     Я положил шелковый пакетик на ладонь,  покачал,  пробуя вес.  Пакетик
был невесом,  как сухой осенний лист.  И от невесомости его, бесплотности,
старческой сухоты,