вился перед Антипием, который, казалось, был этим удивлен и которому стало
не по себе, - ведь, как всякий солдат, много убивавший и приказывавший убивать,
он считал себя совершенно безгрешным. И вдруг все увидели, как Антипий
Премудрый, подобно некоторым другим присутствующим, охваченный буйством, ринулся
вперед, нанося колющие удары по земле - при том, что в руках у него ничего не
было, - а затем бросился на невидимый труп и забился на земле с пеной у рта; он
поднялся лишь, когда Кой возложил на него руки, но еще дрожал всем телом вплоть
до выхода гетер.
Они вышли под звуки флейт, в руках держа ситры и трещотки, кимвалы и
тамбурины; занавеси в храме распахнулись и появилась огромная маска, скрывавшая
под собой жреца, исполнявшего роль Адама, первого человека людского племени. Я
знал, что следом за ним должна появиться богоподобная заклинательница змей. Я
прикрыл глаза, чтобы в последний раз представить ее такой, какой много раз видел
ее в своих прозрениях и понять, когда подниму веки, не ошибся ли я. Я гнал прочь
всякую мысль, пытаясь представить себе ту большую черную сферу с сероватой аурой
вокруг, в центре которой мы, вещие люди, распознаем лица и тела, удаленные на
большие расстояния. Затем я открыл глаза.
Олимпиада была тут, передо мной, - так близко я не ожидал ее увидеть. Она
все приближалась, тонкая, почти обнаженная - лишь прозрачная ткань прикрывала ее
бедра и грудь. Все факелы были опущены к земле, но она так вся и лучилась
светом. Вокруг ее тела обвивалась змея Амона, чешуйчатая голова которой лежала
на ее плече, подобно огромной живой драгоценности. У нее была очень белая кожа,
узкое лицо, дугообразные брови, но главное, что я смог заметить, - это огромные
глаза с металлическим блеском: я часто видел эти глаза посреди черной сферы; они
сияли, как слюда, и была в них какая-то странная сосредоточенность на своем
предназначении. Олимпиада была небольшого роста, но ее легкое тело,
выдерживавшее немалый ве |