а тех, кто отвечал за безопасность. Он не хотел и слышать, что туда мы
прошли через дверь и только возвращались через окно. И он так взбесился оттого,
что я все
время повторяла одно и то же, что даже сказал: если бы я была его дочерью, он
влепил бы мне
пощечину!
В его кабинет вошла дама. Высокая блондинка - инспектор полиции. Дюдю,
наверное, и
не мечтал увидеть подобного инспектора, да и я тоже. Никогда бы не подумала, что
существуют такие приятные на вид полицейские! Но это был еще не повод ей
доверять...
Поскольку Дюмонтье ужасно удивился, увидев ее, она пояснила, что дела, в
которых
замешаны дети, часто поручают женщинам. Но, тем не менее, она ведь
полицейский...
Дама очень приветливо посмотрела на меня. Она хотела все знать - и она
тоже! Я опять
повторила все с самого начала. Это была правда, вот только я не выдала никого из
подруг.
Инспекторша сказала Дюмонтье, что увидится со мной позже, а сейчас хотела
бы
поговорить с ним. Дюдю, казалось, готовится к защите - так, будто его собирались
в чем-то
обвинить.
- Хорошо, поговорим, мадам. Но предупреждаю вас, мой рапорт уже готов. Все
в
порядке, он отпечатан в нескольких экземплярах: для дирекции, для социального
обеспечения,
для страховки, для полиции, если вам угодно...
Инспекторша любезно ответила:
- Да, нам угодно.
Но, должна признаться, ее любезность как-то не успокаивала.
После этого надзирательница отвела меня в столовую. Дюмонтье велел ей не
выпускать
меня из виду. Он несколько раз повторил:
- Не отпускайте ее! Слышишь, я не хочу, чтобы тебя выпускали из виду! Не
хочу!
Держите ее в ежовых рукавицах! Покруче!
И выглядел при этом он довольно злобно.
Когда мы шли по коридору, направляясь к столовой, надзирательница сказала:
- Просто невозможно поверить - он принимает тебя за Аль Капоне!
- Аль Капоне? Кто это? - спросила я.
- Жуткий бандит.
Но я же все-таки не была "жутким бандитом"! И мне ник |