азослал
попечителям учебных округов указания, где сформулировал основополагающие
принципы,
на которых должно покоиться образование российского юношества. Алексею
Писемскому
раньше, чем кому-либо из его сверстников, пришлось услышать об уваровских
построениях
- их ругательски высмеивал дядя. Когда Феофилакт Гаврилович с сыном заехали в
Золотово,
Юрий Никитич, только что ушедший от дел, радостно накинулся на гостей с
излиянием
своих скорбей.
- Слышали, какие пули наш новый министр отливает? - Бартенев резво подбежал
к
бюро и схватил с него несколько листов бумаги. - Почитайте.
Феофилакт Гаврилович взял бумаги, некоторое время шевелил губами,
мучительно
морща лоб. Потом с просительно-извиняющейся улыбкой сказал:
- Увольте, Юрий Никитич. Я, знаете, в премудростях сих не силен. Вы нам
попроще
растолкуйте.
Бартенев глянул на исписанный витиеватой писарской вязью листок и быстро
заговорил:
- Вот что его высокопревосходительство открыть соизволили: оказывается,
ныне из
всех европейских стран только Россия сохранила теплую веру в спасительные
начала, без
коих она не может благоденствовать, усиливаться, жить. Что же это за начала?
Предписано
считать: без любви к вере предков народ, как и частный человек, должен
погибнуть. А
посему русский, преданный отечеству, никогда не согласится на утрату хотя бы
одного из
догматов православия... Второе открытие господина Уварова: самодержавие
составляет
главное условие политического существования России. Граф обнаружил, что
отечество наше
живет и охраняется духом самодержавия сильного, человеколюбивого, просвещенного,
и это
убеждение, по его мысли, должно проникать в народное воспитание и с ним
развиваться. В
неразрывной связи с этими двумя национальными началами находится и третье, не
менее
важное: народность...
- Ничего дурного или глупого я в этом не нахожу, - выслушав Юрия Никитича,
проговорил подполковник. - Разве без отеческих преданий, без веры устоит как |