ельно "размежевывая" каждого, он,
вместе с тем, должен оказывать максимальную поддержку.
Джон. "Границы" проясняются - каждое "я" ужимается?
Робин. Да. И вам нужно поддержать человека в этот момент. Удивительный
эффект
имеет предельно независимая "игра" самого психотерапевта: он говорит: то-то и
то-то
сделает, то-то и то-то - нет, и ни за что не поддастся чужому влиянию, не
переменит
решений, оставаясь, однако, неизменно расположенным и участливым.
Джон. А как с тяжелейшими случаями?
Робин. Здесь радикальное лечение провести трудно. В основном ваша задача -
поддержать семью в период стрессовой ситуации, эта семья в течение довольно-таки
долгого времени может просуществовать, избегнув срыва у кого-то из своих, и даже
способна справиться с острой стрессовой ситуацией при условии, что получит
поддержку
со стороны. Наиболее уязвимому члену семьи, то есть тому, у кого "границы"
наиболее
размыты, кто, в конце концов, не выдерживает, утрачивает психическое равновесие
и
появляется у нас как "пациент", можно помочь, назначив определенные препараты,
которые смягчат перегрузку психики по причине слабости защитных барьеров,
нечеткости этих самых "границ", о которых речь. Если же улучшения не
наблюдается,
возникает необходимость изолировать человека от губительного воздействия семьи -
поместить в клинику, в особую среду - пока возбуждение не уляжется и защитные
реакции несколько не окрепнут.
Джон. Но, вернувшись в семью, человек опять может сорваться?
Робин. Если стрессовая ситуация в семье обострится и не будет нужной
поддержки со
стороны - да, может. Недавние наблюдения, впрочем, показали, что просто сокращая
время общения этих плохо защищенных индивидов с их семьей - периодически
устраивая
им в течение дня "тайм-аут", можно значительно снизить число срывов. Встречи с
семьей, когда вы советуете им всем отвести друг другу больше эмоционального
"пространства" - например, отпустить "поводки", удерживаться |