ходившихся
рядом с ним. А когда наступали
сумерки, боль проходила, но тогда он погружался в полную темноту.
Доктор Данбери, лечивший Роберта с детства, первым осмотрел молодого
человека. Поначалу он заявил, что его
слепота - временная и что через некоторое время зрение к Роберту вернется. Но
прошло три недели, а состояние Роберта не
улучшалось, и доктор Данбери стал терять надежду. Он пришел к заключению, что
глазные нервы повреждены сильным
жаром и слишком ярким светом, исходящим от огня, поэтому заявил, что не может
определенно сказать, вернется к его
пациенту зрение или нет.
Приехав в Лондон, Ноа созвал целый консилиум врачей. Один из них предложил
прикладывать на глаза Роберта
пиявок, "дабы те высасывали сгоревшую кровь", как он выразился. Другой не нашел
ничего лучшего, чем посоветовать
ослепшему Роберту промывать глаза раствором щелока. Молодой человек отверг эти
способы лечения и заперся в темной
комнате, снова и снова вспоминая кошмар пожара и думая о своих потерях.
В конце концов Ноа попросил своего доктора, который все пытался навязать
Роберту какие-то заграничные снадобья,
смастерить для брата пару темных очков, чтобы защитить глаза несчастного от
яркого света, приносившего ему так много
страданий. Ноа решил, что очки помогут Роберту и тот сможет покинуть наконец
свое темное убежище и выходить из дома.
Таким образом, Роберт смог вернуться в общество: он или катался в карете по
Гайд-парку, или посещал спектакли в опере,
привлекая, однако, своими очками всеобщее внимание.
Бывший слуга отца Роберта - Форбс, который во время пожара спал в комнате
для прислуги, занял место погибшего
лакея. Признаться, ни у Роберта, ни у Форбса не было ни малейшего желания
сходиться ближе. Сварливый и
раздражительный, Форбс держался надменно и отчужденно. Он даже не пытался
скрыть, что новый хозяин ему не по нраву.
Впрочем, несмотря на то, что Форбсу не хотелось ублажать Роберта, он был весь |