ны уметь справляться с рекламными
текстами.
Ева забрала книги, и Чарлин протянула ей руку на прощание.
"Как все оказалось легко и просто!" - думала Ева, выходя из комнаты.
- Уоррен, сидеть! - прикрикнула Чарлин на пса, который, видя, что Ева идет
к двери, решил, что и ему можно
погулять.
Уоррен поджал хвост и послушно улегся под стол.
- Благодарю тебя, о, благодарю тебя, святая Юдифь, - пробормотала Ева,
выйдя из агентства.
Чарлин достала припрятанную в картотечном ящике бутылку бурбона, сделала
глоток и ощутила его теплую
ласковость. Господи, что творится с ее нервами! Мало того, что на ней вся работа
агентства, она еще должна присматривать
за тем, чтобы Рекс не сорвался. Стоит ему выпить лишнего - он забывает обо всем,
кроме своих гомосексуальных
увлечений, а они бывают хуже запоев.
Она посмотрела на свои старые фотографии, и ее унесло в другие времена,
где не было никакого Рекса. "Как я была
убийственно прекрасна, - вспоминала Чарлин, - никто не мог со мной сравниться.
Господи, действительно прекрасна!
Даже сегодня нет никого, кто мог бы сравниться со мной в молодости... Вот только
эта Кэрри Ричарде, но Кэрри -
единственная настоящая красавица из всех девушек в агентстве".
Чарлин думала об энтузиазме Кэрри, о ее естественности, пылкости, и ей
хотелось предостеречь эту девушку:
осторожней, тебя погубят, как погубили меня. Никто не станет мириться с твоей
непохожестью, тебя постараются низвести
до общего уровня, сделать банальной и грязной, как все. Люди не выносят красоту,
которой нет у них, и презирают тех, кто
ею наделен. Они чувствуют потребность уничтожить красоту, извалять ее в грязи.
Красота будто и существует только для
того, чтобы возбуждать ненависть и зависть к себе. Город полон плейбоев и
извращенцев, иные из них чуть не полвека
заняты одним и тем же, и каждый год их полку еще и прибывает. И все они знают,
как можно исковеркать жизнь женщины.
|