вцу оставался
большим. Особенно при любви к быстрой езде.
- Если не соблюдать осторожность, то и человека недолго сбить, - пояснил
Джон.
Пятьдесят фунтов! Эмма вышла из боковой комнаты маленькой церкви той комнаты,
где Зак хранил церковные
облачения, которые они оба так любили на улицу, залитую солнечным светом. "Ах, -
подумала она, - наконец все кончено.
Я получила удовлетворение. Пятьдесят фунтов - хорошие деньги, хорошее возмещение
за потерянный доход. Отлично".
Через четыре дня, однако, она получила письмо следующего содержания:
"Уважаемая миссис Хотчкис
Прилагаю чек на десять фунтов стерлингов. Деньги со счета можно будет
получить с четверга в любом из филиалов
Йоркской банковской компании. К вашему сведению и к сведению всех тех, кто
думает вмешаться в эту историю, сообщаю,
что я не верю в то, что сбил вашего ягненка. Это во-первых. И даже если я
переехал вашего ягненка, то пятидесяти фунтов он
никак не стоит. Я буду стоять на этом и скорее умру, чем заплачу вам те деньги,
что вы требуете. Вы можете обналичить этот
чек, можете съесть его с бобами иди засунуть себе в задницу. Шериф, если хочет,
пусть меня арестует. Пусть только посмеет.
Но если он осмелится так со мной поступить, я и мои адвокаты протащим это дело
по всем судебным инстанциям.
Искренне ваш.
От имени виконта Монт-Виляра - мистер Эдвард Блейни, личный секретарь".
Виконт, оказывается, умел говорить! Или диктовать. Он владел языком, пусть не
очень-то любезным. В самом деле,
сказать, чтобы она засунула себе чек в задницу! И все же тот факт, что он
ответил ей лично, придал ситуации новый,
довольно интересный оборот. Ее враг признал ее. Пусть только на бумаге. Он даже
не подписал письмо, и все же...
Радость Эммы была недолгой. В тот же день ей принесли пакет от шерифа, в
котором, аккуратно связанные лентой,
лежали документы юридического характера. Из них следовало, что дело было
направлено в суд графства для пересмо |