споминать что-то он больше не
был в состоянии - устал до чертиков.
Хотелось как следует выспаться, прежде чем начать заново переживать прошлое.
Гард стоял перед зеркалом и, чертыхаясь, пытался завязать узкий черный
галстук аккуратным узлом. Повседневную
форму он сменил на парадную - темно-зеленый китель и брюки, бледно-зеленую
рубашку и этот чертов галстук, -
поскольку сегодня следовало явиться на заседание комиссии.
Комиссии по делам несовершеннолетних округа Стенфорд, где должно было
слушаться дело Алана Роллинса.
Полицейский и представить себе не мог, что все зайдет так далеко. Был
настолько убежден, что папаша и дедушка Алана
встанут плечом к плечу, чтобы защитить своего ненаглядного отпрыска, что
повестка из суда совершенно выбила его из
колеи.
Обычно он реагировал на вызов в суд совершенно спокойно. Слушание
разнообразных дел входило в круг обязанностей
каждого полицейского, служил тот в гражданской или в военной полиции. Сама
процедура его не страшила, хоть и несколько
выбивала из рабочего графика.
Да и дело само по себе было простое, незатейливое. Они с Бизоном обнаружили
Алана там, где ему быть не надлежало, а
мальчишка признался, что совершил преступление. И даже самые лучшие адвокаты,
которых можно было купить за денежки
Роллинсов, не смогли бы представить запротоколированный факт в ином свете.
А вот что беспокоило его, так это перспектива опять увидеть мамашу
малолетнего преступника. Ни дня, ни часа не
прошло за последние полторы недели - по крайней мере так ему казалось, - чтобы
он не вспоминал о ней. Даже однажды
еще разок проехал мимо ее дома. Что бы он ни делал - работал ли, ходил ли в
гости к родителям, или на деловые встречи,
- мысленно был с ней. Даже во сне ее видел...
Гард натянул китель, застегнулся и прицепил над левым карманом орденскую
планку. Потом взял фуражку и, шагнув за
порог, надел ее.
Ничего, сегодня увидит Мэйбл в последний раз, уговаривал он себя п |