, как только Лялечка узнала место нашего
пребывания, не увенчались успехом. Чертовушка под всяческими благовидными
предлогами, вплоть до заявления, что она давала подписку о неразглашении,
отказывалась что-либо сообщить и хранила молчание... Имеется в виду информация.
А
о молчании в фонетическом смысле оставалось только мечтать. Лялечка щебетала без
умолку до самого Далдонограда.
Арест
До стен города нам оставалось всего ничего, каких-то метров сто-сто
пятьдесят, когда распахнулись ворота и исторгли из себя отряд стражников, хорошо
разбавленный папиками. Процессия выглядела внушительно. Одних коров, оседланных
копьеносцами и закованных в латы, по самым скромным прикидкам, было не менее
пятидесяти. Пешие воины, ощетинившиеся колющимися и режущими предметами (пики,
мечи, сабли) не поддавались количественной оценке. Много. Очень. Мой глазомер не
приучен прикидывать численность людской толпы. Метры, вес - пожалуйста. Думаю,
уложусь в статистическую погрешность, но людские массы... И все это разукрашено
огромным количеством ирокезов папиков. Но, как я понял по цветовой палитре, из
города вышли только низкочастотные представители спектра священнослужителей.
Тьма красных, поменьше - оранжевых, редкие - желтые, и мне показалось, что где-
то в толпе мелькал и зеленый цвет. Но не стану утверждать, что это был именно
ирокез. Может быть какой вояка повязал себе зеленую бандану в знак какого-нибудь
протеста или потому что ему за это заплатили?
Хотя, не стану скрывать, мой инженерский мозг совершил попытку
прикинуть, миграцией скольких же особей он стал невольным свидетелем. Чисто
автоматически. И чисто теоретически. Он, иногда, без моего на то согласия и при
моей полной пассивности, выкаблучивает такие расчеты, что потом, присоединившись
к носителю (то бишь ко мне), вместе с ним (то бишь со мной) диву дается, как мог
додуматься до таких расчетов. Вот, и теперь, где-то глубоко под моей ч |