сигаретный дым. Сигарета
прилипла к его нижней губе, пепел сыпался на мятый лацкан пиджака.
- Много чего делали не так.
- Назовите хоть что-нибудь. Надо же подготовиться.
- Ну, к примеру, чрезмерное усердие, с каким мы преследовали этого румына
Кодряну. Может быть, министерство иностранных дел недовольно и нажаловалось
премьеру. Вечно они носятся с румынами - причины этой любви связаны со
снабжением
атомных реакторов.
- А еще?
- Ну, всем известно, что из исследовательского центра в Уази утекает
информация, надо срочно отыскать "крота".
Вавр покачал головой:
- Не в правилах нашего коротышки лезть в подобные мелочи. Последний и
единственный раз, когда он меня затребовал, его беспокоила любовница начальника
его
собственной канцелярии. Ему доложили, будто она переспала с сумасшедшим
итальянским графом, который дает деньги коммунистам.
- Действительно переспала? Я что-то этого случая не припоминаю.
- Ну да. Премьер велел своему начальнику канцелярии от неё избавиться. Там
были пикантные детали. Странно, что вы не знали...
- Мой промах, - согласился Баум. Он снова задвигался на неудобном сиденье.
Стулья в неуютном кабинете шефа не подходили человеку его сложения, и он спешил
окончить бесполезный разговор:
- Прошу меня извинить, патрон, но у меня куча дел...
Баум тяжело поднялся на ноги и направился к двери.
- Я увижу премьера сегодня днем на заседании парламента, - сказал ему вслед
Вавр, - И тогда разгадаю маленький секрет.
Вавр доверял Бауму как самому себе и был с ним вполне откровенен, однако знал,
что его заместитель не отвечает ему тем же. Бывали такие ситуации, рискованные и
сомнительные, которые Баум считал разумным от шефа скрывать. Это была как бы
мера
предосторожности: во имя общественного блага лучше главе контрразведки кое-чего
не
знать, а то ведь ему приходится отчитываться перед парламентской комиссией,
дотошной
и ненадежной в смысле утечки информации. И он может говорить, не кривя душой. И
шеф, |