Книга "Монастырь книги 1-2.", Ширянов Баян

Краткое описание/вступление:

ывески и окна
магазинов, сновали вольняки, мужики и бабы, старушки в телогрейках стояли в
бесконечных очередях.

Потом промелькнули панельные хрущевки, такие же серые, как и старый город.
Тут народа было значительно меньше. Но, через несколько минут, и эти
постройки кончились. Автозак покатил по раздолбанному асфальту между
прозрачных лесопосадок. В лицо Кулину пахнуло весенней свежестью, запахом
талого снега, нарождающейся зеленью. И это дуновение ветра словно произвело
тайную алхимическую реакцию, слив Николая и его внутреннего наблюдателя в
единое целое.

Встрепенувшись, Кулин обрел способность анализировать. Он по-новому
посмотрел на солдата-охранника, увидев в нем не бессловесную фигуру, а
некое подобие человеческой личности, с которой вполне можно было бы
побазарить.

- Эй, командир!..

Конвоир, сидевший с "калашом" на коленях, лениво повернулся на оклик и
процедил сквозь зубы тоном, дающим понять, что ничего хорошего он от этого
разговора не ждет:

- Чо тебе?..

- Слышь, командир, куда едем? - продолжил Кулин, придав голосу веселую
нервозность.

- Куды надо. - отрезал солдат и отвернулся.

- Да ты чо, в натуре? - не унимался Николай, - Я ж к тебе по-человечески, а
ты, блин, хайло воротишь... Рожа твоя казенная!..

Конвойник про себя усмехнулся. Такие базары заводили любые этапники. Одни,
слабаки, откровенно лебезили перед солдатом, другие, обозленные на все и
вся, сразу начинали с оскорблений, надеясь, что в запале конвойник
проболтается, третьи, в которых срочник безошибочно узнавал настоящих
блатных, разговаривали спокойно, но несколько свысока. В любом из этих
случаев солдату запрещено было вступать в переговоры с осужденными, но на
запрет этот, по большей части, игнорировали.

Возможные оскорбления конвоира не трогали, пополнять свой запас блатной
лексики и ругательств дальше было уже некуда, да и какие такие секретные
сведения он мог открыть настырным пассажирам автозака?

- На трёшку идём... - Солдат демонстр