о-своему: "На помощь!" полководец венгерский, и
зазвенел горн, и сомкнулись отборнейшие телохранители, сберегатели
королевской хоругви, и, вооружася отчаяньем, двинулись против Даниила. А
на призыв той трубы уже ломил полк, собранный наспех каким-то венгерским
рыцарем.
Один за другим рухнули наземь яростно оборонявшие князя горцы. И вот
уже кинулось на него сразу несколько огромных мадьяр, и свалили с коня, и
схватили.
Вопль ужаса и ярости исторгся у русских воинов, не успевших еще
дорубиться холма.
Но внезапно разорвал Даниил застежку плаща своего, за который
схватилось множество вражьих рук, отпрянул, подобно барсу, поднял
валявшийся близ него горский топор и с размаху грянул по голове первого
подвернувшегося.
Страшен тогда явился лик Даниила! Попятились мадьяры и расступились. А
князь пробил дорогу к своим - уже ревели грозно у подножья холма - и
сказал им ратное слово, слово, за которое кладут душу, и ринул их за собой
к знамени.
И не стерпел венгерский вождь именитый - "тот древле прегордый угрин
Филя".
- Лоу!.. Лоу!.. (Лошадь!.. Лошадь!..) - закричал барон вне себя, хотя и
сидел уж на лошади.
И доселе не знают, требовал он запасного, поводного коня или же
помутился в тот миг его рассудок от ужаса.
Вонзил он шпоры в золотистого благородного скакуна, ударил плетью и
поскакал.
А и недалеко ушел!
Даниил же дорвался до королевской хоругви, привстал в стременах и
яростно разодрал на полы тяжелое шелковое полотнище - вплоть до золотой
короны Стефана.
...Привели Фильния.
Сумрачно, угрюмо выступал венгерский полководец. Подойдя к Даниилу,
сидевшему на коне, он все еще властным и высокомерным движеньем отстранил
от себя двоих русских ратников, что придерживали его.
- Герцог Даниэль! - медленно проговорил он. - Марс непостоянен. Я -
твой пленник!
Даниил дышал гневно и тяжело.
- Ты хочешь пленник именоваться! - сурово ответил он. - Но у меня с
вами войны не было! Ты пленник хочешь именоваться! - воз |