ворит уже более определённо и решительно:
— Вот что, Григорий: ты на коне ездить любишь?
Тот радостно кивает головой.
— Я так и думал. Радуйся: скоро поездишь вволю. На новую службу тебя
ставлю.
У мальчика колесом грудь. «Вот оно, счастье-то, пришло! — думает
он. — Везде с Невским самим буду ездить!..» И в воображении своём Гринька
уже сжимает рукоять меча и кроит от плеча до седла врагов русской земли,
летя на коне на выручку Невскому. «Спасибо тебе, Настасьин! — могучим
голосом скажет ему тут же, на поле битвы, Александр Ярославич. — Когда бы
не ты, млад месяц, одолели бы меня нынче поганые...»
Так мечтается мальчугану.
Но вот слышится настоящий голос Ярославича:
— Я уж поговорил о тебе с князем Андреем. Он берёт тебя к себе.
Будешь служить по сокольничьему пути: целыми днями будешь на коне! Ну,
служи князю своему верно, рачительно, как мне начинал служить...
Голос Невского дрогнул. Он и не думал, что ему так жаль будет
расставаться с этим белобрысым мальчонкой.
Белизна пошла по лицу Гриньки. Он заплакал...
Больше всего на свете Невский боялся слёз — ребячьих и женских. Он
растерялся.
— Вот те на! — вырвалось у него. — Настасьин?.. Ты чего же, не рад?
Мальчик, разбрызгивая слёзы, резко мотает головой.
— Да ведь и свой конь у тебя будет. Толково будешь служить, то князь
Андрей Ярославич сокольничим тебя сделает!
Гринька приоткрывает один глаз — исподтишка вглядывается в лицо
Невского.
— Я с тобой хочу!.. — протяжно гудит он сквозь слёзы и на всякий
случай приготовляется зареветь.
Невский отмахивается от него:
— Да куда ж я тебя возьму с собою? В Новгород путь дальний, тяжкий. А
ты мал ещё. Да и как тебя от матери увозить?
Увещания не действуют на Гриньку.
— Большой я, — упорно и насупясь возражает Настасьин. — А мать умерла
в голодный год. Я у дяди жил. А он меня опять к Чернобаю отдаст. А |