ческой стороны вполне может пониматься
как арест, но разве дает это полномочия обыскивать такси на предмет
контрабанды? С нарушением правил уличного движения это не имеет ничего
общего. Не так ли?
- Вы что, меня спрашиваете? - вскинул брови Харрис.
- Никак нет, сэр. То был мой ответ.
Айзенберг застенчиво улыбнулся, и Роя чуть не стошнило от его
притворной скромности. Такое же отвращение вызывала в нем показная робость
Плибсли, в которую тот впадал всякий раз, стоило кому-либо восхититься его
выносливостью и физической удалью. В тщеславности их обоих Рой нисколько
не сомневался. Вот вам еще один экспонат, демобилизовавшийся из армии, -
Айзенберг. Хотелось бы знать, сколько их - тех, кто идет в полицию лишь
оттого, что просто ищет работу, - и как много (а может, скорее, мало?)
таких, как он сам, у кого на то имеются причины посерьезнее?
- Так было все же основание для проведения обыска или нет? - спросил
Харрис.
- Нет, не думаю, - сказал Айзенберг, нервно прочистив горло. - Не
думаю, что кто-то был под арестом в тот момент, когда полицейский
обнаружил контрабанду. Принимая во внимание необычные обстоятельства и
ночное время, он мог, как было в деле Гиске против Сэндерса, задержать и
опросить водителя и пассажиров, и я не думаю, что приказ всем покинуть
машину был ничем не обоснован. У полицейских возникло совершенно
естественное подозрение, что там творится нечто странное. А когда
обвиняемый стал шарить за сиденьем, то это могло быть истолковано как
поступок, направленный на сокрытие улик.
Голос изменил Айзенбергу, и несколько курсантов, включая Роя, вскинули
руки.
Харрис не замечал никого, кроме Роя.
- Продолжайте, Фелер, - сказал он.
- По-моему, полицейские не имели права приказывать им выйти из такси. И
вообще, когда же их арестовали? Когда нашли наркотики? А что, если б те,
покинув машину, попросту сбежали? Имели бы полицейские право их
останавливать?
- Что скажет на это Айзенберг? - спросил Харрис, щелкн |