нта, овдовевшая дочь Теодориха.
Она стояла серьезная, молчаливая, но без слез, вполне владея собою.
Подле нее, прижавшись к ней, стоял мальчик лет семнадцати, ее сын
Аталарих, наследник готского престола. Он был прекрасен, как и все члены этого
дома, ведшего свое происхождение от богов, но походил не на мать, а на своего
отца Эвтариха, который умер в цвете лет от болезни сердца. И в юном Аталарихе,
который был живым подобием отца, уже с детских лет были заметны признаки этой
ужасной болезни.
В отдалении от них, у окна стояла в мечтательной задумчивости молодая
девушка такой поразительной, блестящей красоты, что ее можно было принять за
богиню. Это была сестра Аталариха - Матасвинта.
Так обаятельна была красота ее, что даже холодный Цетег, давно знавший
княжну, при виде ее остановился в изумлении. Кроме них, в комнате был ученый и
верный министр короля - Кассиодор, главный сторонник той миролюбивой политики,
которой в течение тридцати лет держался Теодорих. На лице этого кроткого и
достойного старика выражалось глубокое горе о потере своего друга-короля и
забота о будущем государстве. Увидя вошедшего Цетега, он встал и нетвердой
походкой направился к нему.
- О, какой день! - простонал старик со слезами на глазах, обнимая
вошедшего.
Цетег презирал всякую слабость и потому холодно ответил:
- Очень важный день; он требует силы и самообладания.
- Совершенно верно, патриций, привет тебе! - обратилась к нему княгиня и,
отстраняя от себя сына, протянула римлянину руку. - Ты говоришь, как римлянин.
Кассиодор советует предложить тебе очень важную должность. И хотя его
совета было бы для меня совершенно достаточно, но я тем охотнее следую ему, что
давно уже знаю тебя сама: ведь это ты перевел на греческий язык две песни
"Энеиды".
- О королева, - улыбаясь, ответил Цетег. - Не вспоминай о них: я понял,
как неудовлетворителен мой перевод, когда прочел перевод этих же песен,
сделанный Туллией. И я тотчас скупил все своего |