ься, чтобы обидеть его, -- это уже не осел и не
баран, а прямо дикий зверь.
-- Но неужели я должен позволить, чтобы меня презирали?
-- Да кто тебя презирает? Люди справедливые не могут презирать тебя за
твою кротость и доброту; а до других людей тебе дела нет -- не обращай
внимания на их суждения. Не станет же искусный столяр огорчаться тем, что
человек ничего не понимающий в столярном деле, не одобряет его хорошую
работу.
-- Но если я не стану обращать внимания на людей, то они еще больше
разозлятся на меня и повредят мне!
-- Как это ты говоришь: "повредят мне"? Разве может повредить
кто-нибудь твоей душе? Так чем же ты смущаешься? Я смеюсь про себя над теми,
которые думают, что они могут повредить мне: они не знают ни кто я, ни того,
в чем я полагаю добро и зло; они не знают, что они не могут даже
прикоснуться до того что есть воистину мое и чем одним я живу.
VI. О ТОМ, ЧТО МЫ МОЖЕМ И ЧЕГО НЕ МОЖЕМ ДЕЛАТЬ
Когда мы обучаемся грамоте, то мы учимся, как читать и писать. Но
грамота не научит нас, нужно ли писать нашему другу письмо или не нужно.
Точно так же и музыка учит нас петь или играть на балалайке, но она не
научит нас, когда можно петь и своевременно ли играть на балалайке.
-- Какая же наша способность указывает нам, что следует делать и чего
не следует?
-- Способность эта называется разумом. Один только разум указывает нам,
что следует делать и чего не следует. Разумом человек судит обо всем.
Человек понимает разумом, какое дело чего стоит, следует ли им заняться,
когда следует и как следует.
Наделив нас разумом. Бог дал нам в распоряжение то, что нам нужнее
всего и с чем мы можем справиться. Он не дал нам в распоряжение того, с чем
мы справиться не в состоянии. И благодарение Богу, что Он так сделал!
В самом деле, мы живем на земле связанные с нашим немощным, слабым
телом и окруженные такими же несо |