ой взгляд, очень красив: тонкий, рыжий, с длинной шеей и маленькой
головкой. Громадные треугольные уши просвечивали ничуть не хуже, чем у
моего неземного приятеля. Костя остановился у ведерка, потянул носом и
требовательно заявил: "Ма-а-аву!"
Я кинул ему уклейку. Кот покосился на постороннего Кмыха, потом
решительно уселся перед рыбешкой, умостил ее поудобнее и с хрустом вгрызся
в добычу. Бока его возбужденно раздувались, он урчал, как компрессор.
Инопланетянин Кмых присел перед котом, рот у него приоткрылся,
горизонтальные щелочки зрачков расширились. Он глубоко вздыхал и шевелил
ушами.
- Ах, как мне нравится, когда кто-нибудь что-нибудь ест! Или
кого-нибудь! Это такое редкое зрелище! Это такое неописуемое удовольствие!
- Кажется, вам не хватает доброго старого обычая - поесть с аппетитом,
- осторожно заметил я. - Конечно, энергия - штука калорийная, но брюхо ею
не набьешь. Так всегда в жизни: что-то приобретаешь, но одновременно
что-то теряешь.
- Как вы сказали? - Кмых с интересом поднял голову. - Какая свежая
мысль! Как прекрасно сформулировано! Знаете, так редко приходится слышать
свежие мысли...
- Не удивительно, - пожал я плечами. - Ведь все мысли вложены а вас
заранее, пока вы зреете в выращаторе. Откуда же свежим взяться? Тем более
что вы и не общаетесь ни с кем из своих...
- А что толку общаться со своими? У всех такие же мысли, - все ведь
тоже из выращатора, так зачем общаться?
- Действительно... Слушайте, а зачем вы вообще живете?
- Чтобы получать удовольствие, - серьезно объяснил Кмых.
- Ну, ладно, - сказал я вслух. - Вот вы живете, получаете удовольствия,
а что потом? Ведь не вечно вы живете? Или...
- Не вечно, - охотно отозвался Кмых. - Мы умираем. Живем, потребляем
энергию, расходуем ее, но к старости расход уменьшается, энергия
накапливается в организме, от этого острота удовольствий возрастает, и
когда она дос |