сли ты не станешь убегать. - Валера ослабил хватку и рассеянно
погладил большим пальцем ее запястье. - Я не монстр. Мне отнюдь не
доставляет удовольствия требовать за чашку кофе расплаты честью. Но я не
отпущу тебя до тех пор, пока к тебе не вернется хорошее настроение.
Улыбнись.
Машу не покидала напряженная скованность, хотя голос Валеры действовал
успокаивающе. Она поняла, что зашла слишком далеко и оскорбила не столько
себя, сколько Валеру брошенным ему в лицо заявлением. И почувствовала вину.
Мужчина рядом выглядел оскорбленным.
- Уже поздно, - виноватым голосом тихо сказала она, наблюдая за пальцами,
гладившими ее руку. - Мне пора домой.
Она и хотела ослабить неловкость, возникшую между ними, но совершенно не
представляла как. Об улыбке не могло быть и речи, плотно сомкнутые губы едва
сдерживали дрожь.
- Еще нет одиннадцати, - уговаривал Валера. - Не уходи.
- Ладно, - сдалась Маша. - Только недолго и... - Она снова взглянула на
его пальцы, Валера нехотя убрал руку.
- Даже если появится твой брат? Как его зовут?
- Игорь.
- А мою сестру зовут Лиля, - стараясь придать голосу больше оптимизма,
сообщил Валера. - У тебя есть еще братья или сестры?
- Нет.
Маше хотелось откинуться на спинку сиденья, но скованность тесного
пространства удерживала ее.
- А родители?
- Мама. - Маша перевела взгляд на лобовое стекло машины, на освещенные
окна домов и плечом коснулась обивки кресла. Напряжение медленно покидало
ее, уступая место усталости.
- А отец? - осторожно спросил Валера. Может быть, в этом кроется пугливое
отношение Маши к мужчинам? Раздоры и разобщенность супругов хуже всего
отражаются на их детях.
- Отец погиб. В авиакатастрофе.
- Извини.
Значит, не в этом причина, хотя легче не стало.
- Прошло уже семь лет.
Маша сцепила замерзшие вдруг пальцы. Наступило молчание. Валера отчаянно
искал тему для разговора, но все каз |