| сли ты не  станешь  убегать.  -  Валера  ослабил  хватку  и  рассеянно
погладил большим  пальцем  ее  запястье.  -  Я  не  монстр.  Мне  отнюдь  не
доставляет удовольствия требовать за чашку кофе расплаты  честью.  Но  я  не
отпущу тебя до  тех  пор,  пока  к  тебе  не  вернется  хорошее  настроение.
Улыбнись.
   Машу не покидала напряженная скованность, хотя  голос  Валеры  действовал
успокаивающе. Она поняла, что зашла слишком далеко и  оскорбила  не  столько
себя, сколько Валеру брошенным ему в лицо заявлением. И почувствовала  вину.
Мужчина рядом выглядел оскорбленным.
   - Уже поздно, - виноватым голосом тихо сказала она, наблюдая за пальцами,
гладившими ее руку. - Мне пора домой.
   Она и хотела ослабить неловкость, возникшую между ними, но совершенно  не
представляла как. Об улыбке не могло быть и речи, плотно сомкнутые губы едва
сдерживали дрожь.
   - Еще нет одиннадцати, - уговаривал Валера. - Не уходи.
   - Ладно, - сдалась Маша. - Только недолго и... - Она снова  взглянула  на
его пальцы, Валера нехотя убрал руку.
   - Даже если появится твой брат? Как его зовут?
   - Игорь.
   - А мою сестру зовут Лиля, - стараясь придать  голосу  больше  оптимизма,
сообщил Валера. - У тебя есть еще братья или сестры?
   - Нет.
   Маше хотелось  откинуться  на  спинку  сиденья,  но  скованность  тесного
пространства удерживала ее.
   - А родители?
   - Мама. - Маша перевела взгляд на лобовое стекло  машины,  на  освещенные
окна домов и плечом коснулась обивки кресла.  Напряжение  медленно  покидало
ее, уступая место усталости.
   - А отец? - осторожно спросил Валера. Может быть, в этом кроется пугливое
отношение Маши к мужчинам?  Раздоры  и  разобщенность  супругов  хуже  всего
отражаются на их детях.
   - Отец погиб. В авиакатастрофе.
   - Извини.
   Значит, не в этом причина, хотя легче не стало.
   - Прошло уже семь лет.
   Маша сцепила замерзшие вдруг пальцы. Наступило молчание. Валера  отчаянно
искал тему для разговора, но все каз |