ко... его лицо появилось в зеркале рядом с лицом Мельбы,
они оба показывали пальцами на гротескное отражение Дженюари и смеялись.
Почему она выглядела в зеркале так комично, а они оставались красивыми? Она
поискала глазами Майка. Он находился в тире. Мельба подошла к нему и
положила руку Майку на бедро. "Папочка, - закричала Дженюари, - уведи меня
от зеркала". Но он засмеялся и сказал: "Пусть тебе поможет Франко. Я стреляю
по глиняным утятам. Я делаю это ради тебя, детка. Хочу положить все призы к
твоим ногам". Он продолжил стрельбу. При каждом попадании раздавался звонок.
Она открыла глаза. Кони-Айленд и комната смеха исчезли. Солнечный луч,
пройдя сквозь щель в шторах, упал на ковер. Окончательно проснувшись, она
услышала знаменитую какофонию римских улиц. Сигналы всевозможных
тональностей требовательно пронзали воздух. Сопрано., бас... На их фоне
по-прежнему звенел звонок. Он доносился от телефона, стоявшего в гостиной.
Дженюари неуверенной походкой отправилась туда. Часы в мраморном корпусе
тихо отбивали одиннадцать утра. Она подняла трубку.
- Это Франко, - прозвучал бодрый голос.
Она положила трубку.
Позвонив дежурному, Дженюари заказала кофе. Дверь отцовской спальни была
приоткрыта. Зажженный ею ночник по-прежнему горел. Она выключила его и,
поддавшись внезапному порыву, смяла постель. Она не захотела, чтобы
горничная знала, что отец не ночевал в отеле. Однако это смешно! Вероятно,
он часто проводит ночи в других местах. Или Мельба спала здесь.
Телефон зазвонил снова. "Пусть это будет Майк", - подумала Дженюари. Она
не должна выдать голосом свое настроение. Он должен звучать радостно, словно
ничего не случилось. Или сонно. Да, сонно. Она прекрасно провела вечер.
Дженюари сняла трубку.
- Это Франко. Нас разъединили.
- А...
Она даже не попыталась скрыть свое разочарование.
- Бестолковая телефонистка. Она нас разъединила.
- Нет, это я |