брыкаться, если постоянно дергать поводья.
Артур широко открыл глаза. Он не ожидал найти в новом ректоре
защитника студенческих интересов. Монтанелли не принимал участия в
разговоре, видимо, не интересуясь этим вопросом. Вид у него был такой
усталый, такой подавленный, что отец Карди вдруг сказал:
- Боюсь, я вас утомил, отец каноник. Простите меня за болтливость.
Я слишком горячо принимаю к сердцу этот вопрос и забываю, что другим
он, может быть, надоел.
- Напротив, меня это очень интересует.
Монтанелли никогда не удавалась показная вежливость, и Артура
покоробил его тон.
Когда отец Карди ушел, Монтанелли повернулся к Артуру и посмотрел
на него с тем задумчивым, озабоченным выражением, которое весь вечер
не сходило с его лица.
- Артур, дорогой мой, - начал он тихо, - мне надо поговорить с
тобой.
"Должно быть, он получил какое-нибудь неприятное известие", -
подумал Артур, встревоженно взглянув на осунувшееся лицо Монтанелли.
Наступила долгая пауза.
- Как тебе нравится новый ректор? - спросил вдруг Монтанелли.
Вопрос был настолько неожиданный, что Артур не сразу нашелся, что
ответить.
- Мне? Очень нравится... Впрочем, я и сам еще хорошенько не знаю.
Трудно распознать человека с первого раза.
Монтанелли сидел, слегка постукивая пальцами по ручке кресла, как
он всегда делал, когда его что-нибудь смущало или беспокоило.
- Что касается моей поездки, - снова заговорил он, - то, если ты
имеешь что-нибудь против... если ты хочешь, Артур, я напишу в Рим, что
не поеду.
- Padre! Но Ватикан...
- Ватикан найдет кого-нибудь другого. Я пошлю им извинения.
- Но почему? Я не могу понять.
Монтанелли провел рукой по лбу.
- Я беспокоюсь за тебя. Не могу отделаться от мысли, что... Да и
потом в этом пет необходимости...
- А как же с епископством?
- Ах, Артур! Какая мне радость, если я получу епископство и
потеряю...
Он запнулся. Арт |