колесами.
- Поехали, - тихо сказал я Петьке. Он с сожалением улыбнулся девочке и
включил передачу.
Машина не тронулась с места. Сначала я думал, что Петр просто пробует
двигатель на холостых оборотах, но время шло, а мы так и оставались на месте
- Петькина нога словно прилипла к педали сцепления.
- Что-то с машиной? - спросил я.
- Эй! - удивленно воскликнул Гришаня, который все умел чувствовать на
мгновение раньше меня и любого из нас.
Я посмотрел на Петра. По его виску катились две большие капли пота. Щеки
дрожали, будто у штангиста, берущего непомерный вес.
- Да что с тобой?! - я хлопнул его по плечу. Петя с трудом повернул
голову и посмотрел куда-то мимо меня. Белки его глаз покраснели, лоб
пересекли несколько морщин.
- Олег, дело нечисто! - тревожно проговорил Гришаня.
Я уже и сам все понял. Первым делом выдернул ключ из замка зажигания.
Двигатель кашлянул и заглох. Петр сразу обмяк, отцепился от руля. Я обежал
вокруг кабины и начал вытаскивать его наружу. Это было нетрудно - он и сам
спешил вылезти. Собственно, он уже был почти в порядке. Только виновато
улыбался и вытирал рукавом взмокшие виски. Рядом прыгал обеспокоенный
Гришаня с аптечкой на изготовку.
Девочка равнодушно смотрела на нас. Удивительно, но ни единой искры
любопытства не сверкнуло в ее глазах.
- Ну, говори, - велел я Петру.
- Не знаю... - он сокрушенно качнул головой. - Не могу ехать - и все. И
эта еще смотрит... - он недобро покосился на ребенка.
Гришаня хмыкнул, а затем подошел к девочке и сел перед ней на корточки.
- Как тебя зовут? - ласково спросил он. Мы украдкой смотрели на них. Я
вдруг понял, что у девочки не лицо, а маска. У ребенка не может быть таких
равнодушных глаз, это противоречит всем законам природы.
- Дяденька, - спокойно сказала она, - а вы скоро умрете.
Гришаня вскочил как ошпаренный, но быстро взял себя в руки. Вернувшись к
нам, он что-то п |