ленным целям. Как указал давным-давно лорд
Актон, "едва только какая-то единственная вполне определенная цель
провозглашается высшей целью государства, будь то классовые преимущества,
безопасность или могущество страны, наибольшее счастье наибольшего числа людей
или борьба за утверждение какой-либо спекулятивной идеи, государство тотчас и
с неизбежностью становится абсолютным" [Lord Acton, "Nationality" (1862),
перепечатано в The History of Freedom and Other Essays (1907), p. 288. (Рус.
пер.: Лорд Актон. Очерки становления свободы. L., Overseas Publications
Interchange Ltd., 1992, p. 124.)].
6
Тем не менее если наш главный вывод состоит в том, что индивидуалистический
порядок покоится на принуждении (enforcement) к соблюдению абстрактных
принципов, а не к выполнению конкретных приказов, то все еще остается открытым
вопрос, какого рода общие правила нам нужны. Допуская осуществление властных
полномочий в основном одним-единственным методом, такой порядок предоставляет
вместе с тем почти безграничное поле для человеческой изобретательности в
конструировании наиболее эффективного набора правил. И хотя наилучшие решения
конкретных проблем в большинстве случаев приходится открывать с помощью опыта,
все-таки в том, что касается желательных характеристик и содержания таких
правил, мы можем многое почерпнуть из общих принципов индивидуализма. Из
сказанного прежде всего следует один важный вывод, а именно: поскольку правила
должны служить для индивидов указателями при выстраивании их собственных
планов, они должны устанавливаться так, чтобы оставаться в силе долгое время.
Либеральная, или индивидуалистическая, политика, по существу, должна быть
политикой долговременной. Нынешняя мода сосредоточиваться на краткосрочных
результатах, оправдывая это тем доводом, что "в долгосрочном периоде все мы
будем покойники" <Это выражение, ставшее крылатым, принадлежит Дж.М.Кейнсу. В
нем обыгрывается введенное А.Маршаллом различение между долго- и краткосрочн |