модану, открыл его, сунул
руку аж по самый локоть куда-то вглубь его и вдруг вынул новенький...
пистолет! Я отпрянул к стене, не веря своим глазам. Мячиков -- и
пистолет! Абсурд какой-то...
-- Тсс! -- прошипел он, испуганно косясь на дверь. -- Я вам сейчас
все объясню, дорогой Максим Леонидович. Дело в том, -- продолжая
шипеть, он сунул пистолет в боковой карман пиджака, -- что эту
штуковину я совершенно случайно приобрел на Рижском рынке у какого-то
забулдыги. Бедняга весь трясся, ища у окружающих сочувствия и тыча
пистолетом в животы, но все от него только шарахались. А я вот не
растерялся -- и купил! Ага, предвижу вполне законный вопрос: зачем? Да
не затем, конечно, чтобы в людей стрелять, а так, для собственного
успокоения, для пущей уверенности, для самоутверждения, что ли... Я
ведь стрелять не умею и никогда подобных игрушек в руках не держал,
более того, я его даже боюсь. Но главное не в этом -- главное в цене,
которую он с меня запросил и которая в конце концов решила мои сомнения
в пользу покупки. Как вы думаете, Максим Леонидович, сколько я за него
отдал? -- Он хитро прищурился.
Я пожал плечами.
-- Понятия не имею, почем нынче пистолеты на Рижском рынке.
-- Вот и я не имел, -- продолжал Мячиков, -- пока не наткнулся на
этого бедолагу. А взял он с меня -- ну, не догадались? -- червонец!
Представляете? Всего десять рублей! А у меня как раз лишний червонец
завалялся -- ну, я и купил. Только вы никому, ладно?
Я не разделял восторга Мячикова по поводу приобретения этой, как
он выразился, штуковины. Незаконное владение огнестрельным оружием
каралось законом, и довольно-таки строго, а я привык всегда и во всем
придерживаться золотого правила все того же незабвенного
Остапа-Сулеймана, гласящего: кодекс нужно чтить. Да, ничего
противозаконного в наших действиях быть не должно, тем более сейчас, в
такой ситуации, когда на нас всех смотрят как на потенциальных
преступников. Не дай Бог милиция пронюхает о пистоле |