ьего, кажется, курса. Я был в отпуске
на Сигре-4, немного расшибся во время перехода через перевал Свена и попал
в клинику как раз тогда, когда там работали практиканты. Потом мы довольно
часто встречались и на Земле - но только до Джильберты. - А ты работаешь
здесь, на базе, или на одной из станций?
- На базе, конечно. Для работы на станциях нужно не меньше года
стажа.
- Ну тогда понятно, чем ты недовольна, - кухня, наконец, выдала мой
заказ, и я набросился на еду. - Работы, наверное, очень много. То палец
кто порежет, а через неделю, глядишь, поступит больной с ушибом колена.
- Если бы так, - она тяжело вздохнула, опустила глаза, невидящим
взглядом уставилась в стол перед собой. - Если бы так...
Я на мгновение застыл. Затем, не донеся ложку до рта, опустил ее
обратно в тарелку. И улыбка исчезла с лица совершенно естественным
образом, вовремя и к месту, я даже не подумал о том, что пора перестать
улыбаться. В эти минуты я вдруг снова перестал играть роль, вновь стал
самим собой, я позабыл даже о том, кем и для чего я сюда послан - потому
что вдруг понял, что ей очень плохо. Мы были с ней вдвоем за столиком, и
имидж был включен на полную катушку, так что нас все равно никто не мог
видеть, и мы никого не видели только пустынную террасу на берегу какого-то
дурацкого горного озера, в водах которого, как и положено, отражались
заснеженные вершины - так что не было смысла играть ка кую-то роль. Она бы
все равно ничего не заметила и не запомнила, даже если бы я начал писать
от руки протокол допроса - а больше никто и никак не мог бы уследить за
мной. Но уже потом, позже, вспоминая и анализируя этот наш разговор, я
понял, что, оставаясь и здесь профессионалом, я избрал наилучшую форму
маскировки - я был самим собой.
- У... у тебя что-то случилось, Катя? - спросил я, и она вдруг
заплакала. Уронила голову на стол и заплакала. А я как сидел, ка |