остались при тех владениях, которые были у каждой из них.
Разделавшись с войною, Каструччо, чтобы не подвергаться больше такой опасности,
какой подвергался только что, под разными предлогами и разными способами
истребил в Лукке всех, кто мог из честолюбия стремиться к власти. Он не щадил
никого, подвергал изгнанию, отнимал имущество, а кого мог захватить - лишал
жизни, говоря, что узнал на опыте, что никто из них не может быть ему верен. И
для большей своей безопасности он воздвиг в Лукке крепость, на постройку которой
пошли камни от башен, принадлежавших изгнанным и казненным.
Пока продолжался мир с флорентийцами и Каструччо укреплял свое положение в
Лукке, он не упускал случая увеличить свои владения, не прибегая к открытой
войне. У него было большое желание завладеть Пистойей, так как он был уверен,
что если она будет принадлежать ему, то он одной ногою уже будет стоять во
Флоренции. И всеми способами он старался создать себе друзей повсюду в горах. А
с партиями в самой Пистойе он вел себя так ловко, что каждая ему доверяла. В это
время, как, впрочем, и всегда, этот город был разделен на две партии: Белых и
Черных. Вождем Белых был Бастиано ди Поссенте, Черных - Якопо да Джа, Оба они
находились в теснейших сношениях с Каструччо, и каждый желал изгнать из города
другого. Взаимные подозрения между ними все увеличивались, и наконец дело дошло
до оружия. Якопо укрепился у флорентийских ворот, Бастиано - у лукканских. И так
как каждый больше возлагал надежд на Каструччо, чем на флорентийцев, и считал
его более по-
31
движным и скорым на военные действия, то оба тайно просили его о помощи, и он
обещал ее обоим. Якопо он велел передать, что придет сам, а Бастиано - что
пришлет Паголо Гуиниджи, своего воспитанника. И, назначив точное время, он
послал Паголо к Пистойе через Пешию, а сам двинулся прямо. Ровно в полночь, как
было уговорено, Каструччо и Паголо подошли к Пистойе и оба были приняты как
друзья. Когда о |