ствию конец! а вашему? что вы намерены делать?" -
"Ехать к армии", - смело отвечала я. "Вы, конечно, знаете, где
она расположена? знаете дорогу, по которой ехать, и имеете к
этому средства?" - спросил полковник, усмехаясь. Ирония эта
заставила меня покраснеть: "О месте и дороге я буду спрашивать,
полковник, что ж касается до средств, у меня есть деньги и
лошадь". - "Ваши средства хороши только за неимением лучших; мне
жаль вас, Александр Васильевич! Из поступков ваших, более, нежели
из слов, уверился я в благородном происхождении вашем; не знаю
причин, заставивших вас в такой ранней юности оставить дом
отцовский; но если это точно желание войти в военную службу, то
одна только ваша неопытность могла закрыть от вас те бесчисленные
затруднения, которые вам надобно преодолеть прежде достижения
цели. Подумайте об этом". Полковник замолчал, я также молчала, и
что могла я сказать! Меня стращают затруднениями! Советуют
подумать... Может быть, хорошо было бы услышать это дома; но,
удалясь от него две тысячи верст, надобно продолжать, и какие б
ни были затруднения, твердою волею победить их! Так думала я и
все еще молчала. Полковник начал опять: "Вижу, что вы не хотите
говорить со мною откровенно; может быть, вы имеете на это свои
причины; но я не имею духа отпустить вас на верную гибель;
послушайтесь меня, останьтесь пока у меня на Дону;
покровительство опытного человека для вас необходимо; я предлагаю
вам до времени дом мой, живите в нем до нового выступления нашего
в поход; вам не будет скучно, у меня есть семейство, климат наш,
как видите, очень тепел, снегу не бывает до декабря, можете
прогуливаться верхом сколько угодно; конюшня моя к вашим услугам.
Теперь мы поедем ко мне в дом, я отдам вас на руки жене моей, а
сам отправлюсь в Черкасск к Платову; там пробуду до нового
похода, который не замедлится; тогда и вы дойдете вместе с нами
до регулярных войск. Согласны ли вы последовать моему совету?" Я
сказала, что принимаю предложение его с ис |