есов.
Получалось, что я был во власти бесов. Все секты, по его словам - ловушки
Дьявола. Земля погрязла в безверии и грехе. Монастырь - последнее
пристанище чистой жизни. Это видно по снимкам из космоса. Создается
всемирная картотека, каждому выдадут карточку. Н а ней будет число зверя.
Он был фанатиком, этот отец Тит. Когда-то он учился в филологическом
университете. Знал литературу, по его словам, досконально. Утверждал, что
все это бесовское отродье. И Пушкин. И Лермонтов. А про Байрона и не
вспоминайте. Меня эти тонкости не интересовали. Я ему поверил. Он мне дал
молитву, и я начал пережевывать ее, как корова жвачку. Господи, помилуй мя,
господи, помилуй мя. Со всей страстностью, заложенной в моей душонке. Я
чувствовал, что если не выдержу, то сойду с ума. Безумие окружало меня. Я
чувствовал его на вкус. Я чувствовал, что это хуже, чем смерть. Предел
падения. Ад. Забегая вперед, скажу, что я прошел внутри себя всю историю
церкви. От первых подземелий, от первой страстности, к фанатизму средних
веков, потом к маленьким уступкам, сомнениям, потом к протестантизму, потом
собственно к существованию. Без всяких побрякушек. Которое выходит само из
себя и никакой ратификации не требует. Но возвратимся к нашим коровам.
Дима меня больше не пугал. Я боролся со своей бездной, и Дима меня больше
не трогал. Он увлекся пьянством. Жажда власти его обнажилась очень сильно.
Он пытался задавить меня, но задавить меня было уже невозможно. Однажды он
начал кидать из окна рублевые бумажки. Внизу были какие-то пацаны. Станцуй,
и я кину - Дима улыбался. Пацан начал танцевать. Я высказал свое
неодобрение. А ты бы не танцевал? - Нет. Вечером того же дня у Димы
началась белочка. Он начал сеять зерна беспредела. Выкинул магнитофон в
окно. Телевизор Вася спас. Приперся к нам в комнату. Меня он не замечал. С
определенного момента он стал приходить к нам, как к себе домой. Границы
нарушились. Он сидел за столом и смотрел на свечу. "Чую вас бесы, чую". Он
мрачно и |