уум заполнялся более чем часто либо благонамеренными "услужливыми
медведями", либо откровенными мерзавцами. Более чем часто... Это ещё не
стало правилом - станет несколько позже, но отнюдь не было и редким иск-
лючением, причём всё более учащалось с каждым "оборотом маховика". Общий
уровень руководства и его морали упал во всех областях нашей жизни, и
это расчистило дорогу для второй волны репрессий в 1948-1952 годах, ког-
да уже не отдельные люди или организации, а целые слои общества, целые
города, республики, народы подвергались расправе. Это уже не "термидор"
и не "прериальские казни", это "репрессии эпохи консульства и империи",
несравнимо более, чем было это в послереволюционной Франции, масштабные,
с большим размахом, с большими возможностями для палачей.
Пожалуй, образ Ангелины Никитичны - первый в советской литературе об-
раз врага на "детском фронте" из числа врагов доморощенных. Серия персо-
нажей из произведений Макаренко и Николай Антоныч Татаринов из каверинс-
ких "Двух капитанов" - это пережитки прошлого, втёршиеся до поры до вре-
мени в нашу систему, но после разоблачения долженствующие быть изгнанны-
ми. Ангелина Никитична - другой враг. Она - продукт предвоенных лет, она
не инородный вирус, вторгшийся в организм, а результат переналадки этим
вирусом механизма воспроизводства, она - уже порождение самого организ-
ма. Нужды нет, что она - тот же самый вирус; тот, да не тот. Её не изго-
нишь, она сама любого изгонит, ибо её анкета в порядке. И ещё нужно по-
нять, что она - враг, а поняв - доказать другим... Будет написана Приле-
жаевой "Юность Маши Строговой", будут книги Германа Матвеева, Любови Ка-
бо, Бременера, многих других, но первый выстрел по этому новому врагу
сделал Лев Абрамович Кассиль, ученик Маяковского, брат расстрелянного в
1937 году редактора газеты в городе Энгельсе - столице Автономной Рес-
публики Немцев Поволжья (бывшего Оськи из "Кондуита и Швамбрании").
Так вот - первую атаку |