а, что прямой взгляд мало кто выдерживает, раз-
ве что дети да старцы, а большинство отводили глаза, будто таили грех,
и не один, и боялись, что глаза их выдадут.
Мастер упрятал дрель в чехол, запаковал в плечную сумку.
Фердуеву злило, что ее рапирный взор оставил мастера равнодушным. Хо-
зяйка квартиры-сейфа туже затянула пояс на талии и выставила колено в
черном чулке, чуть разведя длинные полы халата в стороны. Большую
часть жизни Фердуева посвятила изучению мужских особей, наблюдения ее,
точные и проверенные годами, никогда не подводили. Белизна нежной кожи
матово проступала сквозь умеренную черноту чулка. Фердуева отпрянула к
стене, раскрыла полногубый рот, обнажив мелкие, крепкие зубы, напоми-
нающие зерна кукурузного початка, только ослепительно белые, вдохнула
с присвистом, будто ощутила внезапный приступ удушья. Ничего такого
она не думала, но хотелось, чтоб мужик взыграл, забил копытом, после
чего Фердуева намеревалась выставить его, впрочем не обижая, дверь-то
еще не закончена.
Мастер притулил сумку в угол, звякнув пучком стальных полос, и по без-
различию в его лице Фердуева сразу смекнула: сейчас спросит, как всег-
да: можно в ванну? Она еще чуть выставила колено вперед.
- Можно в ванну?
- Нельзя.- Фердуева тряхнула головой, черные волосы шало заметались по
плечам, заскакали кольцами по гладкому, высокому лбу.- Там мое нижнее
белье,- пояснила Фердуева, отчего-то решив, что разговор о белье изме-
нит соотношение сил в ее пользу.
Мастер пожал плечами: обождет, белье так белье. Фердуева еще не перес-
тупила ту грань разочарования жизнью, когда мужское безразличие перес-
тает волновать. Медленно прошествовала в ванную, понимая, что мастеру
некуда глядеть более, как на ее спину под махровым халатом жемчужной
голубизны, на тонкие щиколотки в тапках без задников, на розовеющие
сквозь ткань чулка пятки. В ванной она пробыла - ровно столько, сколь-
ко по ее прикидкам потребно для сокрытия предметов |