В конце концов его выпустили, запретили покидать
страну, и, зная о его инженерных способностях, заставили обучать
неграмотных африканцев, работавших в глубоких шахтах к западу от Кисуму.
Снук считал, что его пост просто фикция, часть плана, цель которого
придать Баранди хотя бы видимость статуса в глазах ЮНЕСКО, но тем не
менее ему удалось наладить вполне приемлемые отношения с окружавшими его
людьми и даже обнаружить некоторые стороны жизни, делавшие ее приятной.
Одной из них оказался огромный запас превосходного арабского кофе, и
Снук завел привычку выпивать каждое утро по четыре большие чашки. Только
после кофе он начинал думать о работе.
Именно в это время, на заре, Снук получал от жизни наибольшее
удовольствие, и поэтому, когда до него донесся какой-то шум у входа в
шахту, он спокойно продолжал допивать четвертую чашку. Неприятности, в
чем бы они там ни заключались, не казались ему достаточно серьезными. В
общем гомоне голосов выделялся один высокий крик - видимо, кто-то впал в
истерику. Снук решил, что этот кто-то либо заболел лихорадкой, либо
просто перепил. Ни то ни другое его не касалось: вшей в Баранде всегда
хватало, а валяющиеся на улицах пьяные тоже никого не удивляли.
Мысль об алкоголе напомнила Снуку о его собственном вчерашнем
переборе. Переходя из маленькой кухни его бунгало в жилую комнату, он
- 15 -
обнаружил две пустые бутылки из-под джина и стакан. Вид второй бутылки
вызвал у него мгновенный приступ отвращения к себе: Снуку казалось, что
вчера обе бутылки были уже неполные, но какие-то сомнения все же
оставались, и это доказывало, что пить он стал слишком много. Видимо,
пришла пора двигаться куда-нибудь в другое место, невзирая на
отстутствие паспорта и прочие трудности.
Снук прошел за дом и во время ставшего уже церемониальным битья
зеленых бутылок о гору блестящих осколков в баке для |