В назначенный день, сойдя с поезда на станции Ричмонд, я не спеша шагал по
улицам городка. Лавки, как правило, были
закрыты, но движение было оживленное - по большей части фаэтоны и ландо, в
которых целыми семьями восседали лондонцы,
выехавшие на воскресную прогулку, - а тротуары запружены пешеходами. Я шествовал
рядом с ними, чувствуя себя
подтянутым и элегантным в новом костюме, купленном накануне. Ради столь
необычного случая я даже позволил себе
сумасбродство - купил жесткую соломенную шляпу и, поддавшись легкомысленному
настроению, лихо заломил ее набок.
Единственное, что напоминало сейчас о моей повседневной жизни, был саквояж в
руке, но я вытряхнул оттуда все содержимое,
за исключением трех пар очков. Непривычная легкость саквояжа также подчеркивала
особый характер предстоящего визита.
Разумеется, я приехал слишком рано - ведь из дому я вышел сразу после
завтрака. Я настолько боялся опоздать, что
поневоле впал в ошибку, когда рассчитывал, сколько времени мне понадобится на
дорогу. Я с удовольствием прогулялся
пешком до вокзала Ватерлоо, путешествие на поезде заняло всего-навсего минут
двадцать, и вот я у цели, а вокруг свежий
воздух и тепло ласкового майского утра.
В центре городка я миновал церковь как раз в ту минуту, когда закончилась
служба и паства выбиралась из-под сводов на
солнечный свет - джентльмены, бесстрастно спесивые в своих парадных сюртуках, и
дамы, оживленные, в ярких платьях, с
разноцветными зонтиками. Я отправился дальше, достиг Ричмондского моста и
перешел Темзу, поглядывая вниз на лодки,
плывущие на веслах меж лесистых берегов.
Все это составляло резкий контраст с лондонской суетой и гарью; как ни
привлекала меня жизнь в столице, а только
нескончаемая людская толчея, грохот движения и нездоровая серая пелена
промышленных дымов помимо воли давили на
психику. Приятно было найти такое славное местечко, и совсем недалеко от
Лондона, где сохранились красота и изящес |