змеек, выпрыгнув из травы, изобразили в воздухе слово
"КОНЦЕРТ". Заиграли тысячи скрипок. Гошка видел, что это были не скрипки,
это ящерицы уселись, уперев свои хвосты в землю, а змейки вытянулись
наподобие смычков и играли на хвостах ящериц. Получилась такая прекрасная
музыка, какой Гошка еще никогда не слышал.
Тихо-тихо зазвенели большие голубые колокольчики, ромашки запели ужасно
красивую песню, и в такт ромашкам зашелестела трава. Тут и все другие цветы
подняли свои головки, каждый запел свою партию, и получился такой хор,
какого никогда не услышишь на Земле.
Гошка и Пират, устав летать, уселись на высоком холме, с которого им было
все прекрасно видно. Они сидели рядом, прижавшись друг к другу, и тут Гошка
смущенно прошептал Пирату:
- Ты знаешь, мне, кажется, никогда еще не было так хорошо.
Пират сказал:
- И мне тоже! - и лизнул Гошку в лицо.
И тут Гошка вдруг увидел, что они с Пиратом сидят не на холме, а в углу
сарая, на старом мешке. Пахло бензином и масляной краской, и со двора
раздавались звуки твиста. Но Пират, его Пират, здесь, вот он.
Гошка поднимался к себе на четвертый этаж. Под полой его пальто был
Пират. Гошка нажал всей ладонью на звонок. Ему открыл Боровков. Загородив
собою проем двери, он стад теснить Гошку обратно на площадку.
- А ну-ка давай, давай отсюда с собакой! Развел тут свинарник. Ежи,
собаки, скоро корову заведут!
Но тут из-за плеча Боровкова показалось мамино лицо. И, наверно, вид у
Гошки был такой, что мамино лицо стало тревожным, она властно отстранила
Боровкова от двери.
Гошка вынул из-под пальто Пирата, опустил его на пол, и Пират вразвалочку
пошел навстречу маме, поднял на нее глаза, а мама закричала:
- Боже мой! Как раз о таком щенке я мечтала всю жизнь! - И она схватила
Пирата на руки.
Гошка понял, что ничего говорить не надо.
Они продолжали стоять в коридоре. Сосед Боровков, громко ворча, удалился
|