ал Аман. Как странно, что один человек, который
сейчас убьет другого, испытывает те же чувства, что и его товарищ. Держу
пари, что вы сейчас подумали, что Падишах убьет Амана. Только самые умные
и мстительные продумали вторую версию - Аман выхватит нож и, в ответ на
все оскорбления, пронзит толстую Падишахову грудь, рядом с сердцем, но
поток крови, хлынувший из раны, не даст тканям сомкнуться и заживиться.
Сама по себе кровь целительна, и хорошо, когда она хлещет из раны, вымывая
все бактерии и загрязнения - мы автономны от мира, и грязь на песке и
грязь на дороге в городе - разные вещи. В городе - это неудобство, и мы
стремимся избавиться от нее, а в лесу или на море - часть мира. Избавляясь
от части мира, мы избавляемся от себя. Я специально хочу вас запутать,
потому что сама не могу найти вопрос - точнее, вопрос-то я нашла, а теперь
- где ответ? Стоит упустить вопрос, как появляется ответ. Нет ответа - и
вопрос уполз в сторону. Расползаются, как жуки. Вот и лови их! Сарина
рассматривала жука, впервые увидев этот вид - крылышки синенькие, а лапки
- желтые. На самом деле жук ее волновал не больше, чем она - жука. Сарина
краем глаза и частью разума следила за Томасом. Томас разжигал костер. Дым
уже поднимался к небу, огибая эвкалиптовые ветки на той стороне границы.
Томас и Сарина расположились в осиновом лесу, единственном лесу на пути к
золотым воротам. Везде - редкий кустарник чакча-вакча с сиреневыми
цветами. Цветы осыпались, и зеленые ветви торчали без них. Пахло дымом.
Сарина оглянулась, перестала делать вид, что ищет жука, и подошла к
костру.
- Целый день! - сказала она. - Мы идем целый день! Где же золотые
ворота?
- Еще день, - сказал монах, - еще день! Я говорил тебе - еще день.
Всего два дня.
- Хочу сейчас, - сказала Сарина, - хочу сейчас к золотым воротам.
Монах ничего не ответил на эти слова. Он ломал своими мускулистыми
худыми руками ветки э |