ь.
Вот, папка, когда мне опять стало страшно. Ведь если
налетит с полсотни таких мух - во мне и крови не
останется. Я принялся обдумывать, как же выбраться из
этого болота.
Но, видно, кто-то обо мне всерьез заботился. Воздух
задрожал, задвигался, в жиже - с оглушительными хлопками -
стали появляться большие воронки. Словно по мне кто-то
принялся палить гигантскими воздушными пузырями. Причем
весьма прицельно. Воронки все ближе, ближе. Вдруг - хлоп!
- и опять в глазах черно. Опять свист. Кратковременное
удушье. Потеря орие...
...ном пространстве в абсолютной черноте, перед его глазами во всех
подробностях вставало это ненавистное лицо. Возник бы он сейчас перед
Филиным въяве - не ушел бы живым. Иван Данилович со сладострастием
представлял в мечтах, как стискивает руки на шее Сыча, или крепко возит
его мордой по кирпичной стене, или медленно погружает в ванну с кислотой.
Не было такой казни, которую Филин не вспомнил бы и не применил к
воображаемому подонку.
Что было совсем плохо - Иван Данилович не мог вести счет времени. Он
даже приблизительно не ориентировался, как долго он висит в темноте -
минуты или часы. Это было пространство без времени.
И тут начало подкрадываться удушье.
Сначала пришло ощущение дискомфорта. Усилилось чувство тревоги, чуть
быстрее заколотилось сердце. Появилась легкая одышка. Затем по телу прошла
волна испарины. Дышать стало ощутимо труднее. Сердце дернулось и выдало
экстрасистолу. Пот сразу стал холодным. Он теперь лил не переставая -
холодный липкий пот страха перед смертью.
Воздуха не хватало. Сердце уже не билось, а трещало в груди.
Судорожно разинув рот, Филин извивался в конвульсиях - и ничто на свете не
могло ему помочь. Сердечных средств с собой не было, ветерка не ожидалось,
а |