предупредительного преподавателя колледжа, столь часто выручавший его за
границей.
-- Я увидел вас стоящей в коридоре, мадам, -- сказал он. -- Прошу
извинить мою бесцеремонность, но моя жена имеет обыкновение ходить по ночам,
и что-то в вашем поведении навело меня на мысль, что с вами происходит нечто
подобное. Я заговорил с вами, и, когда вы не ответили, я понял, что мои
предположения правильны.
--Я...-- Она сгребла в горсть расстегнутый воротник; в кроличьих глазах
-- смущение, недоверие, страх.
Эшер продолжал тоном оксфордского ученого, филолога, ни разу в жизни не
слышавшего про пулеметы и уж тем более не выкрадывавшего их чертежи из
Берлина в вырезанной изнутри книге:
-- Свежий воздух обычно приводил ее в чувство -- мою жену, я имею в
виду. Может быть, мне проводить вас в ваше купе?
Она потрясла головой и пробормотала:
-- Нет... Благодарю вас, сэр... Я... Вы очень добры...
Судя по выговору (машинально отметил Эшер), женщина была родом из
Корнуолла. Торопливо миновала узкий проход и скрылась в соседнем вагоне,
ежась от холода и неловкости.
Эшер еще несколько минут стоял на площадке, и холодный ветер трепал его
волосы.
Когда он вернулся в купе, Исидро там не было. Единственным
свидетельством, что случившееся не приснилось, был валяющийся между сидений
фиолетовый шарф. Эшер ощутил приступ гнева при мысли о том, где сейчас может
обретаться вампир и с какой целью. Можно было, конечно, пробежать по всему
поезду, крича, чтобы береглись вампиров. Но Эшер уже видел Исидро в деле и
сознавал, как мало шансов у жертвы хотя бы увидеть своего убийцу. В третьем
ли классе или в спальном вагоне мертвое тело спокойно доедет до самого
Лондона незамеченным. А если его сбросить под колеса, то ни у кого даже не
возникнет вопроса о причинах происшествия, равно как и о причинах отсутствия
крови в жилах.
Впрочем, предупреди он пассажиров, особо |