| , когда
твою дипломную на кандидатскую выдвинули. Ну, думаю,  прогремит,  Горыныч,
по всей стране. Куда же ты пропал после университета? Я все журналы первое
время просматривал, искал твои работы. Ничего  не  нашел.  Я  уже  грешным
делом, извини, похоронил тебя, думаю, помер мужик, раз его не слышно. А он
вот где, в нашем болоте. Как же так?
     - Так сложились обстоятельства.
     - Ты что же, науку бросил? - не унимался Сидоров.
     - Можно сказать и так, - жалко улыбнувшись, согласился Горыныч.
     - Да-а, жизнь - непредсказуемая штука. Знаешь, Горыныч, я  одну  вещь
для себя открыл. Потом уже, много позже. Я ведь по своей детской наивности
как раньше думал: если ты человек толковый и работящий, то и претендуй  на
первую роль в жизни. А пожил немного и понял, ни фига подобного, смотришь,
был человек дурак дураком, лыка не вязал, ходил, другим в рот  заглядывал,
а теперь уж докторишка, да еще заведующий сектором каким-нибудь, а то и  в
академики метит. Отчего это так, Горыныч, происходит? Почему толковые люди
в дерьме оказываются, а? Так вот я тебе скажу,  это  оттого,  что  все  мы
бальтазаровский зачет в свое время сдали, - Сидоров наклонил свою курчавую
голову и Горыныч заметил на темечке у него раннюю плешь.
     - А выпьем-ка еще, Сидоров! - вдруг загорелся Горыныч.
     - Ты знаешь, - засмущался Сидоров, - у меня вот только десятка...
     - Чепуха, деньги есть. Эй, официант!
     Они взяли еще коктейли  и  закуску.  Тем  временем  ресторан  оживал.
Заиграла  шумная  музыка,   послышались   хлопки   шампанского.   Курчавый
родственник доцента Бальтазарова обрушивал  на  собеседника  все  новые  и
новые воспоминания. Воодушевившись найденным наконец взаимопониманием, они
пели какие-то студенческие  гимны,  спели  про  троллейбус,  спели  "альма
матер"  и,  окончательно  захмелевшие,  потребовали  от  оркестра  сыграть
траурный марш  по  безвременно  ушедшему  доценту  Бальтазарову.  Странное
впечатление произвела скорбная музы |