Книга "УПРАЗДНЁННЫЙ ТЕАТР", Булат Окуджава

Краткое описание/вступление:

ила его, он вдруг расплакался и потерся щекой 
о ее руку. 
"Вай! - воскликнула она скорбно. - Коранам ес!"*
   
   * Горе мне! (арм.).
   
   Что-то в бабусе все-таки было от Акулины Ивановны: мягкость, округлость, 
тихие интонации 
и запах лука с топленым маслом, когда ее руки повязывали ему шарфик. И в 
сумерках на фоне 
серого окна ее округлый силуэт выглядел узнаваемо.
   Было жаль разлуки с няней. Было жаль Каминских, решивших уехать. Что-то 
привычное 
распадалось. Может быть, вот тогда и возникла впервые скорбная и неостановимая 
мелодия утрат: 
один за другим, одно за другим, все чаще и быстрее... И эта мелодия сопровождает

его в продол-
жение всей жизни. Ее нечеткие полутона, заглушаемые дневными событиями, 
откладываются в 
памяти, в сердце, в душе, если хотите. Он думал об этом постоянно, ибо мелодия 
переполняла все 
его существо, а жизнь без нее казалась невозможной.
   Чтобы удостовериться в том, должно было пролететь пятьдесят девять лет. 
Придавленный 
этой глыбой, я слышу мелодию утрат особенно отчетливо. Еще торжественней звучат

духовые 
инструменты, еще отчаянней - барабан и тарелки, еще пронзительней - скрипки и 
виолы. 
Голоса моих кровных родичей - умерших и ныне здравствующих - сливаются в 
самозабвенном 
гимне. Слов нет. Один сплошной бесконечный выдох.
   Горестные признаки безжалостного времени никогда не обходили меня стороной, 
но в те 
давние годы все это выражалось в обычном свете: раз, два, три... утрата, потеря,

исчезновение... 
имя, облик, характер. А теперь, когда накопилось, я вздрогнул однажды и 
вскрикнул, хотя бездны 
еще не было видно, но уже пахнуло ею из-за ближайшего поворота.
   Бабуся в церковь не ходила, и белый Храм остался в памяти рисунком. Нет, она

не была 
атеисткой, как мама. Она Бога поминала при случае, но как-то буднично и 
безотчетно и мягко 
стыдила маму за воинственную хулу, но мама в ответ лишь посмеивалась украдкой.
   На кухне уже не распивается шампанское с бл