ем, в голове  -  и  все.  Это  лучше,  чем
вечная ломота в костях и гнилые зубы.
     - Старики имеют право отдохнуть, - вмешался Билли Бак. - Шутка ли,
проработали всю жизнь. Может, они не против  еще  поболтаться  на  этом
свете.
     Карл внимательно вглядывался в исхудавшую лошадь.
     - Ты не представляешь, каков был Истер в старые времена, -  сказал
он с теплыми нотками в голосе. - Вскинутая шея, точеная грудь,  изящный
круп. Барьер из пяти перекладин брал почти с места. Я  на  нем  выиграл
заезд, когда мне было всего пятнадцать лет. Пару сотен  всегда  мог  на
нем заработать. Не представляешь, каков  был  красавец.  -  Он  оборвал
себя,  потому  что  презирал  мягкотелость.  -  Но  сейчас   его   надо
пристрелить, - заключил он.
     - Он имеет право отдохнуть, - стоял на своем Билли Бак.
     Отцу Джоди пришла в голову забавная мысль. Он повернулся к Гитано.
     - Если бы в предгорьях росла яичница с ветчиной, сказал он, - я бы
тебя взял - пасись на здоровье. Но что бы ты пасся в моей кухне  -  это
мне не по карману.
     И, засмеявшись, он вместе с Билли Баком пошел к дому.
     - Расти в предгорьях яичница с ветчиной, - добавил он, - мы  бы  и
сами подкормились.
     Джоди знал: это отец ищет, как бы сделать Гитано побольней.  Он  и
Джоди часто бил по  больному  месту.  Всегда  знал,  как  ужалить,  как
растравить душу.
     - Это он так только говорит, -  пояснил  Джоди.-  Ни  в  жизни  он
Истера не застрелит. Он его  любит.  Ведь  Истер  -  его  самая  первая
лошадь.
     Солнце укатилось за высокие горы, стоявшие незыблемой стеной, и на
ранчо все притихло. В вечернюю пору Гитано, похоже,  почувствовал  себя
уютнее. Он издал губами чудной резкий звук и протянул  руку  за  забор.
Старый Истер подковылял на зов, и Гитано почесал под гривой тощую шею.
     - Он вам нравится? - негромко спросил Джоди
     - Да... только ни черта уже не тянет.
     В доме зазвонили в железный треугольник.
     - Ужин! - воскликнул Джоди.- П |