ем, в голове - и все. Это лучше, чем
вечная ломота в костях и гнилые зубы.
- Старики имеют право отдохнуть, - вмешался Билли Бак. - Шутка ли,
проработали всю жизнь. Может, они не против еще поболтаться на этом
свете.
Карл внимательно вглядывался в исхудавшую лошадь.
- Ты не представляешь, каков был Истер в старые времена, - сказал
он с теплыми нотками в голосе. - Вскинутая шея, точеная грудь, изящный
круп. Барьер из пяти перекладин брал почти с места. Я на нем выиграл
заезд, когда мне было всего пятнадцать лет. Пару сотен всегда мог на
нем заработать. Не представляешь, каков был красавец. - Он оборвал
себя, потому что презирал мягкотелость. - Но сейчас его надо
пристрелить, - заключил он.
- Он имеет право отдохнуть, - стоял на своем Билли Бак.
Отцу Джоди пришла в голову забавная мысль. Он повернулся к Гитано.
- Если бы в предгорьях росла яичница с ветчиной, сказал он, - я бы
тебя взял - пасись на здоровье. Но что бы ты пасся в моей кухне - это
мне не по карману.
И, засмеявшись, он вместе с Билли Баком пошел к дому.
- Расти в предгорьях яичница с ветчиной, - добавил он, - мы бы и
сами подкормились.
Джоди знал: это отец ищет, как бы сделать Гитано побольней. Он и
Джоди часто бил по больному месту. Всегда знал, как ужалить, как
растравить душу.
- Это он так только говорит, - пояснил Джоди.- Ни в жизни он
Истера не застрелит. Он его любит. Ведь Истер - его самая первая
лошадь.
Солнце укатилось за высокие горы, стоявшие незыблемой стеной, и на
ранчо все притихло. В вечернюю пору Гитано, похоже, почувствовал себя
уютнее. Он издал губами чудной резкий звук и протянул руку за забор.
Старый Истер подковылял на зов, и Гитано почесал под гривой тощую шею.
- Он вам нравится? - негромко спросил Джоди
- Да... только ни черта уже не тянет.
В доме зазвонили в железный треугольник.
- Ужин! - воскликнул Джоди.- П |