ь сыновней любовью, или все-таки дело ограничится туманными
намеками?
- Я понимаю, почему Вадим из всех своих женщин выбрал именно вас, - подошла
наконец мадам Соколова к сути. - Мы с вами так похожи...
У меня глоток воды застрял в горле. Поперхнувшись и закашлявшись, я
лихорадочно
стала соображать, какое такое сходство имеется между мной и Инессой Михайловной?
Я -
высоченная, костлявая "шпала" ста восьмидесяти трех сантиметров с прямым носом,
тонкими губами и четко очерченными скулами. Инесса Михайловна - пышнотелая
брюнетка, сто пятьдесят семь с каблуками, обладательница пикантных усиков над
толстой верхней губой. Я - врач-реаниматолог, а Инесса Михайловна - журналистка,
пишущая на эзотерические темы. Я "горячая эстонская девчонка", а она жгучая по-
лумолдаванка-полуказачка.
- Ну да, обе мы, конечно, женщины... - заметила я вполголоса.
- Вы меня не совсем правильно поняли, - возразила Инесса Михайловна. - Дело
в том,
что я не обычная мать. Я - фаллическая мать. И Вадим бессознательно выбрал
доминантную женщину, подобную мне. И это лишний раз доказывает, что мой сын на
самом деле - латентный гомосексуалист.
Инесса Михайловна несколько секунд смотрела на меня в упор, оценивая
произведенный ею эффект. Не буду скрывать - эффект был велик. После этой
памятной
встречи я перестала упрекать Вадима Соколова в "черствости и неблагодарности",
когда
он под любыми предлогами отказывался звонить своей "фаллической матери".
НАВОДЯЩИЕ ДОПРОСЫ
Следующий день не задался с самого утра. Во-первых, меня разбудил
настойчивый
телефонный звонок. Некто Федор Никанорович принялся долго и цветисто извиняться,
что машина за мебелью прибудет на час позже, чем мы якобы договорились. Не в
состоянии спросонья объяснять, что он ошибся, я сонным голосом пробурчала:
- Хорошо.
И повесила трубку. Совесть позорно проспала этот факт. Неизвестные, ни в
чем не
повинные люди целый час прождут машину Федора Никаноровича, |