лчин уже преодолел метров
двадцать, но конца спуску все не было. Луна спряталась за серые облака. Песок
под ногами осыпался. Когда подметки не находили твердой опоры, Колчин падал на
бок, замирал и прислушивался. Но никаких новых звуков не было. Только монотонный
шум прибоя сделался ближе, где-то вдалеке, на склонах холмов, застрекотали
цикады, а ветер, дувший с моря, едва слышно шуршал песком и стеблями высохших
диких цветов. Еще Колчин слышал, как наверху по трассе проехали два автомобиля,
судя по звукам двигателей, легковушки. Одна машина прошла в сторону Махачкалы,
другая в обратном направлении. Путешествие к подножью склона затруднялось тем,
что в правой руке Колчин сжимал рукоятку пистолета, а левая свободная рука
отказывалась работать. Упав в очередной раз, Колчин напоролся плечом на куст
колючки, больно уколол плечо. Оставив на ветке вырванный из рубашки клок ткани,
он едва подавил стон. Кричать и стонать нельзя. Люди, находившиеся в машине,
могли отделаться лишь легкими травмами. Возможно, они уже пришли в чувство и
теперь готовятся выстрелить на звук, положить Колчина здесь, на склоне.
Наконец, глаза, уже привыкшие к темноте, различили внизу темный абрис машины.
Колчин решил не торопиться. Он лег на левый бок, прицелился в "Ниву", положив
кисть на бедро, чтобы рука не дрогнула. Он ждал минут семь, надеясь, что его
противники каким-то образом выдадут свое присутствие. Но не заметил никакого
движения ни вокруг автомобиля, ни в салоне. Сунув пистолет под ремень, стал
спускаться к "Ниве". Чтобы не упасть, он хватался рукой за кусты полыни,
выдергивал из песка длинные травяные корни. Очутившись на ровном месте, снова
вытащил пистолет. "Нива" стояла на четырех колесах, глубоко зарывшись в песок
разбитым передком. Здесь, рядом с морем, было светлее, чем на шоссе. Луна
нехотя выползла из-за туч, ее свет, отраженный светло желтым песком, мог
сослужить Колчину недобрую службу. На открытом месте, он стал хороше |