ом кабинета, но к власти: к тому, что с
тобой здороваются первыми, тянут руки, кивают, улыбаются, любезничают и льстят,
подчеркивая свое зависимое положение. А большего восточному человеку и желать
грешно.
Кем бы он был в своей благодатной ферганской долине, не уедь он тогда в свои
семнадцать
лимитчиком на ЗИЛ? Знатным хлопкоробом, плантатором, проректором Ферганского
пединститута? Как бы ни так! Все их многочисленное семейство испокон веку ходило
в
батраках и кланялось баям в ножки. А значит судьба ему была уготована одна - от
рассвета до
заката гнуть спину на чужих полях и влачить нищенское существование, потому что
не повезло
ему с семьей. Не повезет с машиной - ее поменять можно, с женой - разведись да и
все дела,
но если тебе не повезло с семьей: с братьями, сестрами, с бабушками, дедушками и
прочими
предками, которые родились рабами - тут уж ничего не поделаешь - сколько не
тасуй
колоду, всегда выпадет шестерка. Остается только уехать куда подальше, забыв на
время о
сыновьем долге, отрезать корни и начать с чистого листа. Он так и начал.
Вкалывал на заводе,
потом поступил на заочное отделение. В России законы клановости нарушались:
здесь все они
- ферганские, ташкентские, бухарские - были земляками, бурно радовались
случайным
встречам и норовили друг другу помочь. Шестерка легко превращалась в туза. Было
бы
везение. Эдгару повезло: земляк замолвил за него словечко перед начальством
технического
университета, и скоро он стал заведовать сантехниками. Сначала сантехниками,
потом
электриками, затем гаражом. А через пять лет сделался заместителем проректора по
хозяйственной части. Проректор видел в нем своего преемника - ему было под
семьдесят, и он
дохаживал последний срок. Главное - было вовремя подсуетиться. Эдгар по своей
восточной
наивности через голову начальства дал взятку. Может быть, и так получилось бы, и
не надо
было ничего давать. Однако страховка сыграла свою роль - кандидатура Эдгара
прошла без
сучка, без |