лал вид, что с интересом
рассматривает голубей, сидящих на крыше конюшни.
Перемирие было крайне плохим выходом. Ведь самое худшее, что можно было
придумать, - это провести день в компании Фаро Берк. Если он сейчас признает
свою
слабость, то дальше будет еще сложнее. За этот час она, пожалуй, убедит его в
чем угодно.
К сожалению, отступать было тоже слишком поздно.
- Вероятно, будет лучше, если мы прекратим разговоры о вашем отце.
По-видимому,
это больная тема для нас обоих. - Он посмотрел на нее и направился к конюшне. -
Наши
лошади оседланы и готовы. Поездка к аббатству займет почти час, так что лучше
тронемся
в путь.
***
Полчаса спустя Фаро все еще ругала себя за упрямую гордость. Ей не
следовало
говорить об отце, но она всегда начинала защищаться, когда кто-то пытался
обвинять ее
за его ошибки или сравнивать ее с ним.
Уатт не знал этого, но то была не единственная вещь, которая вызывала его
раздражение. Мысль, что она не любит своего отца, роняла его мнение о ней еще
ниже.
Он надолго умолк.
Однако для нее это не имело значения. Ее не должно волновать, что он думает
о ней. И
не волновало.
Дорога, по которой они ехали, вела через густой лес, и Фаро подняла голову,
чтобы
полюбоваться пологом из листьев в вышине. В это мгновение ее лошадь споткнулась
об
упавшую ветку, и Фаро увидела, как Уатт резко обернулся. Вероятно, он подумал,
что она
так же плохо умеет скакать верхом, как и неловко ведет себя в обществе.
Некоторое время
она внимательно следила за дорогой, но вскоре исподволь стала разглядывать
Уатта. А он
с каждым взглядом становился в ее глазах все более красивым. Наверное, нет
ничего
предосудительного в том, если она тихонько полюбуется им, пока он ее не видит.
Как странно, что простое созерцание мужчины может вызвать удовольствие и
чувство
вины одновременно. "Это из-за видения, в котором мы были вместе", - решила Фаро.
Но
те картины мгновенно вспыхивали перед ее глазами кажды |