ь, - вздохнул, вытащил
из кармана ключи, поднялся на крыльцо. В гостиной покачал головой, увидев
стоящую
на кофейном столике бутылку красного вина. Ну что плохого в том, что ему
нравится
вечером выпить стакан-другой вина? Зря Паула на него сердится. Он прошел в
коридорчик, заглянул в библиотеку, где горел свет.
Наполовину свесившееся с дивана покрывало, сдернутый ковер, треногий
стульчик, валяющийся на боку посреди комнаты...
Чертовски странно.
Курт развернулся и осторожно, на цыпочках, двинулся к лестнице. Остановился.
Рефлексы, четверть века тому назад вбитые в сознание долгими часами тренировок,
никуда не делись. Но, в конце концов, для сбитого ковра и перевернутого
стульчика
могло найтись более простое объяснение, и он порадовался, что Паула не видела
ожиревшего Джеймса Бонда, крадущегося по собственному дому.
Тяжело ступая по ступеням, он поднялся на второй этаж. Паулу он увидел у
туалетного столика, она наклонилась, чтобы поднять упавшую баночку с кремом для
рук.
- Что произошло внизу? Почему...
Кровь. В Пауле всего-то было десять пинт крови, и половина вылилась на пол.
Как
много крови!
Курт в три прыжка пересек спальню, чтобы поднять Паулу. Тело еще сохраняло
тепло, но голова бессильно откинулась назад, на его предплечье. Ее рот
приоткрылся,
он увидел разбитую нижнюю губу, отколотый передний зуб. На стеклянной
поверхности, где лежала ее голова, осталась лужица слюны.
Очень медленно и осторожно Курт вновь положил ее голову на туалетный столик.
Глаза принадлежали не Пауле - трупу. Долгое общение со смертью, пусть и много
лет
тому назад, научило его, что "бренные останки" обладают одной особенностью:
перестают быть тем человеком, которого все знали.
Он поднял руки, потер глаза.
Как? Почему?
Курт наклонился, взялся за руку Паулы, развернул ее ладонью к себе. Долго
смотрел на разрез на запястье. Теперь понятно как. Из груди его вырвалось
рыдание.
Но почему? Сможет ли он когда-нибу |